– Делая вывод из лица, – шепнул прибывший, – сдаётся, что болезнь с каждым днём становится более угрожающей. Несмотря на старания врачей, он страшно исхудал, горячка его травит. Паре говорит тем, кому доверяет, что в том возрасте, в каком есть король, болезнь более угрожающая, чем в старости.
– Изменил жизнь? – спросил Генрих.
– Ничуть.
– А молодая королева? – тут он быстро взглянул в глаза приятелю, который его понимал.
– Нет о том страха, – шепнул д"Антраге, – единственным потомком останется ребёнок Мари Туше.
Генрих улыбнулся.
– Тогда никому препятствовать не будет, – сказал он, бросаясь в кресло. – Должно быть, ты ужасно устал, д"Антраге? – прибавил он. – Но я тебя даже для снятия этих ботинок отпустить не могу, пока мне не расскажешь всего. Так жаден я до новостей из Парижа, так соскучился по вам! А! Что за страна! Что за люди! И наконец, как Дамоклов меч, висит надо мной страшная необходимость жениться на женщине, которая могла бы быть моей матерью, а говорят о ней, что она ведьма, что отравила собственного брата и унаследовала от матери все качества, которые тут память о ней делают отвратительной.
Д"Антраге поглядел на него.
– Этот брак… – начал он.
– А! Этот брак, – не давая говорить, добросил король, – этот брак был бы смертью для меня! Чем-то ещё хуже смерти, пыткой…
– Не торопят, ваше величество?
– Я выворачиваюсь, как могу, – начал Генрих живо. – Обманываю, откладываю, не даю им говорить о том даже. Часть сенаторов за меня, я надеюсь через них остальных приобрести.
Опираясь на руку, говорил он с опущенными глазами, и поднял вдруг голову.
– Ты мог бы остаться навсегда прикованным к этим льдам? – воскликнул он. – Д"Антраге, вы на это не согласитесь! Я не выдержу!
Он встал с кресла.
– До каких пор моя судьба останется нерешённой? – воскликнул он.
– Это не должно долго продолжаться, – сказал д"Антраге. – Я знаю, что и королева-мать так думает. Поэтому делает всяческие приготовления, чтобы катастрофа не застала её врасплох.
– Она неизбежна? – тихо, как бы сам боялся того, что имел сказать, шепнул Генрих.
– Так кажется, – подтвердил д"Антраге.
Последовало множество вопросов о подробностях, о пребывании Алансона и короля Генриха, о Конде, о тех, которых король считал более опасными. Посол королевы-матери уверял, что помнили обо всех, что никто не мог ничего предпринять, чего бы внимательная королева заранее не предотвратила.