Жизнь была очень шумная. Тут же около замка отведённая площадь служила местом рисования бегающих за кольцом, которым и король иногда забавлялся, или для турнира, хотя они горько ещё несчастную историю Ваповского припоминали.
За гостями тянулось в Неполомицы множество торговцев, надеющихся на них выгодать.
Поэтому безопасно в этой разнородной толпе мог обращаться Талвощ, не будучи выслеженным и узнанным. Он обращал бдительный взгляд на всех входящих и выходящих, на службу, на тех, что занимал замок. Имел даже удовольствие в этот день видеть славную Нанету, которую ему так хорошо описали, что узнал её сразу.
У Талвоща от той мысли, что в подобном товариществе был вынужден искать свою Заглобянку, сердце разрывалось, кровь заливала лицо.
– А! Нет, – говорил он сам себе, – это бред, этого быть не может.
Какое-то смешное, болезненное любопытство продержало его тут аж до позднего вечера, когда все окна загорелись светом и король по возвращении с охоты собирался садиться за стол. В сумраке весь его двор начал двигаться свободнее.
Талвощ уже хотел покинуть замок, когда фигура какого-то молодого мужчины несмелыми движениями обратила его взгляд. Сам не знал почему, при виде её его сердце начало биться. Он стоял так, что идущий должен был пройти тут же.
Чем ближе приближался, тем большая бледность покрывала грустное и изнурённое лицо несчастного Талвоща.
В этом ловком, но боязливо идущем парне он узнал Досю Заглобянку. В первые минуты такая боль его проняла, таким почувствовал себя несчастным, что, онемевший, остался на месте. Она миновала его, идя к воротам. Но в тот же момент литвин, придя в себя, бежал уже за ней и смело в тёмных воротах схватил за руку.
Не в состоянии разглядеть его лица, Заглобянка сильно отпихнула смелого нападающего, который воскликнул:
– Панна Дорота! Это я! Бог мой! Могу ли я верить своим глазам! Вы! В этой одежде! В этом месте! А! Да…
Заглобянка стояла немая, не пыталась даже убежать.
– Да, – отозвалась она дерзко, – это я; чего хочешь от меня? Какое имеешь право?
Её голос замер на устах.
– Право! – крикнул Талвощ, идя за ней, потому что она начала отходить от ворот, словно хотела выйти на внешний двор. – Я имею такое право, как человек, который спасает тонущего.
Дорота, выйдя на двор, остановилась, сложила гордо руки на груди.
– Согласно вам, я уже труп, – сказала она насмешливо, – стало быть, не имеете уже обязанности меня вытягивать.
– Вы! Вы! Вы могли пасть так ужасно, так низко? – начал Талвощ порывисто.
– Видишь, – отозвалась девушка холодно. – Ты пришёл слишком поздно.
Она невесело рассмеялась. Талвощ, несмотря на возмущение, хотел плакать.