Между тем во время трудностей, какие родились, препятствий, проблем, ум пробуждался, росла энергия, инстинкт добывался из глубины.
Анна, раньше плачущая, молчаливая, молящаяся, занятая своими воспитанниками, добрыми делами, садиком, подарками для сестёр, мелочами женской жизни, вдруг умела занять положение, из которого её всей силой толпы сенаторов выпихнуть не удалось.
Сумела молчать, а в минуты решительного выбора всегда пойти в направлении, которое будущему не препятствует.
Не вполне напрасными оказались страхи Фирлея и Дембинского, которые боялись в ней возрождённой Боны. Не начиная борьбы, не объявляя войны, видимо даже им уступая, Анна умела так своё достоинство и независимость сохранить, что они должны были постоянно с ней считаться.
Они также против неё явно выступать не могли – опоясались только железным кругом.
Через несколько дней Талвощ явился снова. Привёз новость, что французские послы крутились в околице, что трудно им было решиться попасть к принцессе, по той причине, что их уже выслеживали… что, может, даже не попадут к ней, но были в хорошем расположении духа и верили, что их принц приобретёт себе достаточно друзей, чтобы опередить и победить цесаревича.
Когда он это говорил, принцесса, притворяясь равнодушной, стояла с опущенными глазами – лёгкий румянец пробежал по её лицу. Талвощ предвидел, что сенаторы будут настаивать на выезде из Варшавы в Плоцк, и ему казалось, что их можно было послушать. Кто знает, не будет ли Анна в Плоцке более спокойной и свободной?
Принцесса не открыла то, что думала, однако, велела Талвощу, чтобы на всякий случай готовил двор к поездке.
И снова прибежал Чарнковский, на этот раз с дружеским и верного слуги советом, чтобы Анна послушала сенаторов и ехала в Плоцк.
Принцесса выразительно посмотрела ему в глаза.
– Не буду отпираться, – сказала она, – ежели хотят, поеду; я надеюсь там встретиться с моей дорогой крайчиной Лаской, а мне так же хорошо ждать какого-нибудь конца там, как тут.
– Эпидемия приближается к Варшаве! – прибавил референдарий.
Анна усмехнулась.
– Мой пане, – ответила она, – насколько я знаю, она одинаково угрожает и в Плоцке, но воля Божья и опека Его надо мной везде одна!
Она вздохнула.
– Стало быть, едем в Плоцк.
Чарнковский имел ещё что-то сообщить, с чем колебался, потому что неприятной новости хотел придать вид, словно была выгодной.
– Господа сенаторы, – промолвил он, – так рады бы присматривать за вашей милостью, так хотят обеспечить вам безопасность и всякие ваши требования удовлетворить, что, по всему вероятию, намереваются к вашей особе для величия и великолепия двора добавить двоих из своего окружения, достойного кс. епископа челминского Войцеха из Старожреб Собеюского и воеводу плоцкого Уханьского.
– А! – рассмеялась принцесса. – Стражей за тем ко мне приставят, чтобы я не сбежала.
Она пожала плечами. Чарнковский немного смешался.