В аду любят погорячее

— А Виви здесь, не знаешь?

— Как некрасиво, — Лилит выразительно захлопала ресницами, — говорить в присутствии одной девушки о другой. Я же могу и обидеться… — насмешливо протянула она.

Я едва не поморщился. Ну хоть ты избавь меня от ревности — мне этого сегодня уже с избытком хватило. Прищурившись, демоница лукаво взглянула на меня, явно прогулявшись по мыслям.

— Знаешь, для занятия сексом есть всего две причины, — произнесла она, продолжая шагать пальчиками по мне. — Одни хотят удовольствия, а другие — что-то себе компенсировать. В первом случае не знают, что такое ревность, остальные — знают… А ревность — это ведь практически зависть… Никогда не думал об этом?

Я нахмурился, различив в ее голосе иронию.

— Если в твоей жизни вдруг стало много ревности, значит, сестричка всерьез тобой заинтересовалась… Бедняжка, — Лилит сочувствующе потрепала меня по щеке, как какого-нибудь щенка. — Она не понимает “нет”, не то что я. Только имей в виду, — созданные для поцелуев губы коварно разошлись, — с ней ты удовольствия не получишь, не то что со мной.

Повернув голову, я освободился от ее руки. Уже второй раз до меня доносили, что Виви меня поимеет.

— Вообще-то я сюда не трахаться пришел, а поговорить, — с досадой заметил я.

— Какая разница, зачем сюда пришел ты! — звонко засмеялась Лилит. — Если сестричка чего-то хочет, она это получает. Или ломает это. Мнения игрушек никто не спрашивает. Даже если они такие сладкие, как ты…

С легким стуком изящные туфли упали на пол. Подол задрался еще больше, так что теперь весь клуб мог оценить черную полоску трусиков на ее промежности. Не обращая внимания, Лилит ловко закинула ноги на меня и надавила ступней мне на пах — скорее властно и жестко, чем заигрывающе.

— Не находишь, что это несправедливо? Я ведь присмотрела тебя гораздо раньше… — она надула губки, как обиженная девочка. — Или это потому что я была такой хорошей девочкой, а тебе нравится по-плохому?

С последним можно было здорово поспорить: каждую нашу встречу эта хорошая девочка так выносила мне мозг, что он едва вправлялся обратно. В своей голове она может считать меня кем угодно: щенком, игрушкой, табуреткой, на которую можно положить ноги — но озвучивать это мне я ей позволять не собирался.

— Ну так может и продолжишь быть хорошей девочкой, — с иронией отозвался я и слегка хлопнул по сложенным на меня бедрам, — и освободишь меня от этой ноши? А заодно не хочешь решить проблему за меня? Тебе всяко проще договориться со своей сестричкой, чем мне.

На мгновение она замерла, изумленно уставившись на меня. Такого выражения на ее лице я еще ни разу не видел — и оно мне даже понравилось. В этот момент мы как будто были равны.

— Все-таки Майя — твой фамильяр, — напомнил я. — Может, стоит ей помочь?

— Не переношу, — мило улыбаясь, произнесла она, — когда вместо того чтобы хотеть меня трахнуть, хотят меня использовать.

Я улыбнулся не менее мило. А сама ты не это делаешь? Или у игрушек нет права играть в ответ?

Мысль явно не осталась непрочитанной. Миг — и ее глаза залучились, словно начали переливаться сочной ослепляющей зеленью. Но я чувствовал, что могу выдержать этот взгляд.

— Возможно, сейчас с этой штучкой, — немного царапая, острый ноготок обвел значок на моей груди, не касаясь железных граней, — ты становишься равным мне, моим сестрам, Би и даже тому, кто сделал тебе этот подарочек. По крайней мере здесь, — пальчик постучал по моей голове.

Она хихикнула — очень не добро — и, вдруг прижавшись грудью ко мне, зашептала: