Но я не сделала этого!
С тех пор, как я узнала вас, полковник Искаков, то я кое-чему научилась! Запомнила отбитую на потолке штукатурку в спаленке свихнувшейся старухи — следы от пуль, которые предназначались вам. И разговор с Пахомовым запомнила: «Э т о ж е, В а л я, д е л а у м е н я — с у д ь б ы л ю д с к и е, ж и в ы х л ю д е й…» Раньше я думала: журналистика, а тем более литература, — это ты всем известен (да, я так думала: «Валентина Архипова? Та самая?»), но теперь знаю другое!
Нет, я не убегу из вашей палаты, хотя у меня немеют пальцы и щеки такие жаркие, что их не успокаивает залетающий в распахнутое окно ветерок. Мой д о л г — побеседовать с вами, обсудить рукопись, узнать, в чем ее недостатки, сделать все, чтобы повесть получилась! Такой у меня сегодня д о л г п е р е д в а м и, п о л к о в н и к, п е р е д П а х о м о в ы м… П е р е д в с е м и л ю д ь м и, потому что я должна рассказать им об открывшейся мне истине: смысл человеческой жизни, самое сладкое в ней — не деньги и не власть. И не слава, — а другое! Я писала как умела, — может быть, потом когда-нибудь я научусь писать глубже и умнее, и убедительней расскажу об открывшейся мне истине, но чтобы пришло это «потом», нужно — д о л ж н о! — честно, с отдачей всех сил выполнить то, что я делаю сегодня…
— Основных замечаний у меня два, — сказал наконец полковник. — Два замечания и один вопрос.
Вкратце, первое замечание полковника сводилось к тому, что читателю рукописи пока остается неясной история с чемоданами, обнаруженными в квартире у Бурака. Приготовил ли их Бурак, чтобы куда-то увезти или, наоборот, чемоданы ему привезли, подбросили? Полковник посоветовал мне где-то дописать, что после того, как Бурак погиб, сбитый грузовиком, а шофер в испуге скрылся с места происшествия, Сирота обыскал покойного, забрал у него пачку фальшивых денег и фотографии паспорта Сибирцева. Находившиеся у Бурака в боковом кармане деньги Сирота забирать не стал, чтобы не подумали о преднамеренном убийстве с целью ограбления. Он возвратился домой, а через некоторое время ему позвонил Морозов-Дядькин. Сообщение Дядькина о том, что в пачке денег, оставшейся у Бурана, находятся две фальшивые десятки, а также рассказанная Дядькиным история с продажей Бураку паспорта Сибирцева заставили Сироту действовать. В его распоряжении была целая ночь — он знал, что адрес Бурака милиции пока неизвестен. У Сироты имелся свой «Москвич», он собрал два чемодана, сложил в них все, что необходимо для производства фальшивых денег, снес чемоданы в машину и поехал к Бураку.
— Как видите, Валентина Дмитриевна, — полковник улыбнулся. — В свое время вы высказали верное предположение: чемоданы Бураку действительно подбросили!
— Да, но я грешила на диспетчера такси. — Почувствовала, что к щекам моим снова подступает жар: сейчас полковник вспомнит о моей «самодеятельности».
— Привезти чемоданы Бураку — был, как вы однажды выразились, ход со стороны Сироты смелый и остроумный, — сказал полковник (если он и вспомнил о моей «самодеятельности», то никак не подал вида). — Хотя у Бурака Сироте не повезло! Во-первых, как вам известно, паспорта Сибирцева он здесь не нашел, а во-вторых, в один из чемоданов завалилась случайно спичка-зубочистка…
— Маленькая спичка из чемодана сыграла с Сиротой злую шутку! А если бы он ее туда не обронил? Что было бы?
— Думаю, мы вышли бы на Сироту другим путем. Не один конец веревочки, так другой — немного раньше, немного позже, — но мы бы все равно распутали узел. — Полковник махнул рукой. — Все равно! С какого конца приступить к поискам, конечно, важно, но в результате, если по-серьезному искать, — все равно приходишь к истине. Человек, совершающий преступление, с самого начала обречен! А теперь, Валентина Дмитриевна, второе замечание… Вижу, вы догадались.
— Я вообще ждала, что вы начнете с него! Речь идет о сюжетной линии Ушакова-Алексеева?
— Да. Если все остальные линии в повести соответствуют обстоятельствам дела, то здесь вы присочинили — и, не обижайтесь, неудачно. Здесь вы вступили в противоречие с жизнью. Прежде всего, органы МВД не засылают своих сотрудников в шайки уголовников. А во-вторых, эта история с нарушениями социалистической законности…
— Мне хотелось с ее помощью показать, что никакие заслуги не удержали бы сотрудника в органах МВД, если бы он совершил грубое нарушение социалистической законности. Вы бы первый не посмотрели ни на какие его заслуги…
— Совершенно правильно, человек, нарушивший социалистическую законность, был бы немедленно отчислен из органов МВД! Подчеркиваю — немедленно! Никто не стал бы ждать, пока он выполнит задание. Право выполнять задание — это тоже надо заслужить!
— Что же мне теперь делать?
— Переписать эту сюжетную линию, рассказать, как все было на самом деле, разве это менее интересно? Лейтенант Алексеев, со всеми его проблемами, — ваш вымысел, а Ушаков — реальный человек. Расскажите о нем правду, — что человек он сложной судьбы, действительно отбыл наказание, покончил со своим преступным прошлым… а когда его попытались возлечь в шайку фальшивомонетчиков, сообщил нам об этом, помог разоблачить их!
— Но повесть уже написана, Булат Искакович… Ваше замечание верное, я согласна с ним, но… А нельзя ли так: оставить в повести все как есть, а в заключительной главе привести ваше замечание, рассказать, как все было на самом деле?
— Вы автор, поступайте, как считаете лучше. Для меня важно только, чтобы у читателя сложилось верное представление о методах и принципах нашей работы.
— Сложится, Булат Искакович, во всяком случае, я постараюсь! Я приведу в заключительной главе ваше замечание — и вообще весь наш разговор! Разрешите теперь задать вам несколько вопросов, так мне будет удобнее выявить подлинную роль Ушакова — да и кое-какие другие моменты требуют разъяснения.
В о п р о с. Я начну как будто издалека, Булат Искакович. Давно ли вы лично заподозрили начальника наборного цеха Сироту и библиотекаршу Серафиму Бурак в причастности к производству фальшивых денег?
ebooksa