Пудловский так мучился этим допросом, за который принялся из-за страусиных крыльев, что обеими ногами топал, содрогался и волновался.
— Имеешь кого из родни?
— Никого.
— Кто тебя сюда прислал?
— После смерти ксендза, который меня учил, сам пошёл.
— Один?
— С ангелом-хранителем.
Магистр серьёзно кивнул головой.
— Расскажешь мне ещё что-нибудь о себе?
— Что? Пожалуй, что очень бедный.
— Имеешь сестёр, братьев?
— Никого.
— Иди, и учись, буду о тебе помнить.
Мацек, невольно бросив взгляд на комнату, заметил еврейскую шапку на стуле, всё понял, ему стало холодно, вышел дрожа.
Едва дверь за ним закрылась, молча втиснулся задумчивый Хахнгольд.
— Ты слышал?
— Слышал.
— Узнал, чего хотел?
— Всё.
— А страусиные крылья?