Алеф

— На каком основании?

— Бросьте валять дурака! — Стробов лишь слегка повышает голос. — Вы обвиняетесь в промышленном шпионаже.

— Ах, так уже обвиняюсь?

— Это зависит от того, насколько результативной окажется наша беседа, — говорит полковник прежним тоном.

— Ясно, — киваю я. — Ну, что ж, послушаем. Раз уж вы так нетерпеливы.

Стробов пропускает моё замечание мимо ушей.

— Вы хороший хакер? — спрашивает он, чуть подавшись вперёд. — Только без ложной скромности.

Я понимаю, что обмен любезностями закончен — пришло время поговорить о деле. Что ж, выбора у меня всё равно нет. Вопрос полковника несколько неожиданный, но я не теряюсь:

— Иначе вы бы мне не позвонили, верно?

Мой ответ, его кажется, удовлетворяет. Во всяком случае, он слегка кивает.

— Позвольте обрисовать вам сложившуюся обстановку, — говорит Стробов, откинувшись в кресле. — Возможно, вам моя речь покажется пространной, но прошу не перебивать.

Я с готовность киваю. Полковник изъясняется грамотно, и это наводит на мысль, что передо мной штабной офицер — один из тех, кто управляет другими, дёргая за ниточки. Словом — умник. Не люблю таких, но понимаю, что именно они наиболее опасны. Лучше держаться со Стробовым вежливо и лишний раз не нарываться.

— Итак, — полковник делает короткую паузу, собираясь с мыслями. — Последние данные статистического департамента показали, что шестьдесят процентов населения имеет имплантаты, причём не менее чем у тридцати семи процентов они являются избыточными. То есть их установка не продиктована жизненно важной необходимостью. Эти цифры не могут не вызывать беспокойство, поскольку ясно, что наше общество постепенно становится симбиотическим, причём в роли симбионтов выступают технологии.

Понятно, что человечество практически лишилось возможности естественной эволюции: нам не нужно приспосабливаться даже к самым суровым условиям, потому что у нас есть машины, которые облегчают нам жизнь, делая почти любую среду пригодной для обитания.

— Это старая тема, — не выдерживаю я. Терпеть не могу банальности, особенно когда их произносят на полном серьезе. — Автоматы спасут человечество, повысят комфорт, позволят нам однажды переселиться в космос. Бла-бла-бла. К чему вы ведёте, полковник?

— Пусть это набило оскомину, — недовольно отвечает Стробов. — Суть от этого не меняется. Наличие машин определяет образ жизни, мышление и сознание. Мы вынуждены развивать либо прогресс, либо духовность. Но, живя в индустриальном обществе, последний путь могут выбрать единицы. Подавляющее число жителей не имеют ни способностей, ни возможности, ни особого желания посвящать себя медитациям и тому подобному.

— Разумеется, куда удобней вшить необходимые имплантаты и таким образом увеличить память, силу, выносливость и так далее.

— Да, — соглашается Стробов. — Это логично, это понятно, и всё же вызывает беспокойство.

— Почему же? Сегодня технологии — всего лишь игрушки в наших руках. Мы полностью контролируем даже самые совершенные искусственные интеллекты, такие, например, как бортовые компьютеры космических кораблей и медиа-центров.

— Прогресс идёт семимильными шагами, и мы не можем даже спрогнозировать наступление момента, когда искусственный разум обретёт самостоятельность и станет полноценным членом человеческого общества. Чем это грозит людям — неизвестно, но уже давно мы испытываем страх при мысли о бунте компьютеров. А это может стать реальностью.