Апофеоз убийцы

– Господин! – перекрикивая присутствующих, обратился он к золотой маске. – А вам не кажется такое наказание слишком жестоким? И, честно говоря, нас беспокоит присутствие психа, который способен на такие зверства!

Жужжание стихло. И все посмотрели на главу стола.

– Хороший вопрос, – поворачивая голову в сторону высокого мужчины, начал он. – Но как же на него ответить? Жестоко ли наказание для предательства? Слишком ли жестоко оно для тех, кто своими действиями мог уничтожить на корню десятилетия труда и лишить многих братьев всего, что у них есть? Или, может, оно слишком жестоко, потому что нет другого выхода? Знаете, как запугать крыс? В детстве мой отец решил вывести их раз и навсегда из своего особняка. И что бы он ни делал, ничего не получалось. Травил, вызывал дезинфекторов, но грызуны всё равно возвращались, разнося заразу, от которой заболела мать. И тогда глава семьи решил, что поступит иначе. Он расставил по всему дому ловушки и изловил несколько особей. И, вместо того чтобы их просто убить, отец выпотрошил каждую и развесил по всему дому. Вонь была невыносимая. Но результат оказался просто великолепен. Крысы исчезли! Понимаете, к чему я? У меня одно желание, чтобы такого больше не повторилось. И если для чистки наших рядов придётся проявить жестокость, то это малая жертва. Я с детства ненавижу крыс! А по поводу психа – уверяю, он полностью под контролем и вам нечего опасаться.

– Да, господин, – мужчина поклонился и, отступив несколько шагов назад, слился с толпой.

– Отлично, – продолжила золотая маска, возвращаясь к одиннадцати. – Итак. Мы упёрлись в тупик, ведь для принятия решения требуется согласие всех двенадцати. Пусть будет по-вашему, придётся продолжить медленную экспансию…

– Прошу прощения, но я не высказал свое решение, я только хотел узнать, что мы будем делать дальше? Как решать имеющиеся проблемы? Мне кажется, что проблема крайне серьёзная и малейшая оплошность может привести к краху всей системы, – перебил поднявший левую руку.

– Что ж, приятное замечание. Я объясню своё видение. Мы начнём агрессивную экспансию Вашингтона, бросив на это львиную долю всех ресурсов, и превратим это в гонку. Необходимо получить столицу до того, как нас раскроют. Параллельно с этим мы выявим и уничтожим всех предателей в наших рядах. Если вы беспокоитесь по поводу Маккарти, то я лично им займусь. Он нас не побеспокоит. Это наше будущее в глобальном плане. Почему я против дальнейшего промедления, вы в курсе, об этом было сказано раньше. Братство стоит на распутье: или перерождение, или медленная смерть. А что выбрать, решать вам.

– И я решил, – ответил человек в серебряной маске, меняя левую руку на правую. – Если вы обещаете разобраться с нынешними проблемами, то я поддержу ваше предложение.

– Благодарю, но остался один нерешённый вопрос. – Золотая маска повернулась к третьему собеседнику: – Вы усомнились в честности собрата, у вас есть доказательства?

Тот медленно поднялся, упираясь костяшками пальцев в стол, и повернул голову в сторону обвинённого. Из-за маски угадать, испытывает ли он какие-нибудь эмоции, не представлялось возможным. Выждав небольшую паузу, мужчина чётко произнёс:

– Прости меня, брат, я был не сдержан в суждениях. Впредь это не повторится.

– Прекрасно, что всё так разрешилось. Тогда предлагаю перейти к более детальной работе. Пусть начнут свой доклад представители штатов, начнём вырабатывать стратегию… – сменил тему тот, кого называли господином.

Время уже перевалило за полночь, на столе оставалась почти пустая бутылка виски, тарелка с остатками салата, и пара бокалов, один из которых краснел от вина, наполовину заполнявшего его. Микки давно уже мирно посапывал на диване, заботливо накрытый разноцветным одеялом. Только Софи и Дуглас всё ещё сидели, даже не думая расходиться. Этот вечер напомнил ему о чем-то далёком и забытом, когда вместе с семьёй проходили праздники и маленькие посиделки на кухне. Воспоминания нахлынули нескончаемой волной, погружая в мир грёз, туда, где он был счастлив, но не понимал этого. Работа занимала почти всё время, и на претензии жены, казалось, проще отмахнуться и не замечать. Но жизнь решила иначе: больше нет ни претензий, ни обид, так же как нет вечеров, походов в ресторан, подарков и рождественской ёлки. Как же Мэрилин любила ёлку, Санта Клауса, каждый раз пытаясь не заснуть и встретить его, но так ни разу и не досидела до утра. А он, как знал, приходил именно в тот момент, когда она невзначай засыпала. И утром, вскрывая коробки с подарками, дочь дула свои маленькие пухлые губки и давала себе обещание, что вот на следующее Рождество обязательно дождётся. Но больше его не случилось, не дождётся! И не будет расстроенно сидеть под елкой, заставляя улыбаться счастливых родителей. Нет ни семьи, ни счастья, только окаянная работа, которой он отдал всю свою жизнь, словно проклятие, осталась рядом, постоянно напоминая о его глупом выборе. И этот парень, и его мать, словно призрак потерянной семьи, возвращали иллюзию прошлого, не позволяя забыть. Протягивая тонкую нить из безумия к реальности, сохраняя мизерное желание жить. И он просто обязан приложить все силы для помощи Микки, не для него, для себя. Быть может, это искупление.

Она рассматривала вино в бокале, так же как и Маккарти размышляя о чём-то своём, сокровенном, о том, что никому нельзя знать. Вероятно, её мечты витали где-то в богатом доме с бассейном или на собственной яхте, а может, на выпускном в колледже сына. А возможно, всё намного проще, чтобы без задержек оплатить следующий взнос за жильё и купить самую дешёвую медицинскую страховку, сохранив часть денег на продукты.

– О чём ты думаешь? – спросил детектив, выливая последние капли виски в рюмку.

Софи покрутила бокал с вином в руке и улыбнулась, но какой-то вымученной улыбкой, словно она причиняла ей боль.

– А ты знаешь, я всегда мечтала так, как сегодня. Чтобы у меня был любимый муж, ребёнок и иногда вот такие семейные вечера. Как же мало человеку надо для счастья, – с горечью в голосе сказала женщина. – Но я никогда этого не имела. Отец Микки незадолго до его рождения получил пулю в уличной перестрелке и истёк кровью до того, как прибыла помощь. А потом, с маленьким ребёнком на руках и без гроша в кармане, о романтике думать было уже некогда.

– У меня всё это было. И в один момент я всё потерял, – ответил Дуглас, глядя в тёмное окно, будто в какую-то чёрную бездну. – Я даже не знаю что хуже, никогда не испытать или испытать и потерять.

Она сделала глоток из бокала и посмотрела на него.

– Ты хотя бы знаешь что это, в отличие от меня, – усмехнулась Софи.