– Тише, сайеда, тише, – раздался рядом со мной мягкий женский голос. – Не шевелись, тебе нельзя.
– Петя… мой мальчик… – прошептала я сквозь боль и в отчаянии посмотрела на медсестру.
– Я не понимаю, – отозвалась девушка в белой одежде.
– Сын, – повторила я по-арабски и сжала её руку.
– Сейчас – сейчас, – закивала головой она и что-то нажала на аппарате рядом с моей кроватью. – Жди.
Медсестра выскочила за дверь, и буквально через несколько секунд в палату ворвался Нафиз.
– Хэриб, – выдохнул он, бросившись ко мне и заключил моё лицо в свои тёплые ладони. – Хэриб…
Он смотрел в мои глаза не отрываясь, а в его взгляде я увидела тяжёлую муку и печаль.
– Петя… – прошептала, ощущая, что совсем не хочу возвращаться в жизнь, если там… если там не будет…
– Он спит, – ответил Нафиз, и я до боли в лёгких выдохнула и прикрыла глаза. – Тут рядом, в соседней палате. С ним всё хорошо.
Слава Иисусу, Аллаху, Вселенной и всем – всем, кого я должна поблагодарить! Искренне! От души!
– Ты тоже будешь в порядке, – улыбнулся он, тоже уже совершенно не сдерживая слёз. – Пуля пробила лёгкое и раздробила ключицу, но ты поправишься, Хэриб. А потом… потом я тебя точно выпорю, поняла? За то что посмела рискнуть жизнью ради меня.
Я прикрыла глаза и позволила ему нежно прижаться губами к моему лбу. Но на сердце снова стало тревожно.
– Нафиз, а где Рамира?
В ответ он молчал, сжав зубы. Его взгляд потускнел, и он будто стал старше на десяток лет.
– Она закрыла собой нашего ребёнка, Хэриб, – ответил глухо. – За доброту и самоотверженность Аллах забрал её в лучший мир.
Милая, нежная, ни в чём не повинная Рамира…
Девушка, чью любовь я разбила на осколки, но которая закрыла собой самое дорогое, что у меня было. Женщина, которой бог не дал счастья быть матерью, отдала жизнь за чужого ей ребёнка.
– Саффана? – мне почему-то это тоже было важно знать.
– Мертва, – коротко ответил Нафиз, а я даже не хотела узнать подробности. Пусть сука отправляется в ад, только там и место таким, которые могут хладнокровно взять на прицел ребёнка.