Казаки-разбойники

Яна отодвинулась от него, села, глядя на капкан с ужасом понимания, что ей его не открыть. Но как она может убежать, как может оставить Никиту?

– Беги, позови на помощь. Пусть Лосев вызывает подмогу, если еще не вызвал. Где-то здесь в лесу еще Саша, вдвоем мы справимся.

Яна понимала, что он несет полную чушь. Если маг найдет его, не поможет никакой Саша. Откуда вообще тут Саша, почему Никита ему доверяет? Он говорит ерунду, лишь бы она ушла.

– Уходи, черт же тебя побери! – закричал Никита.

Яна вздрогнула, приходя в себя. Вложила пистолет в его руку, пусть у Никиты будет хоть какое-то оружие. Она пробежит полтора километра не останавливаясь, она уведет мага за собой. Может быть, он пройдет мимо, не увидит Никиту, но у того все равно должно быть оружие. А она уведет мага, даже не будет пытаться вести себя тихо. На мгновение Яна прижалась губами к губам Никиты. В фильмах ей всегда казалось, что подобные поцелуи героев на краю пропасти лишь глупая трата времени, но только сейчас она поняла, как сильно им это нужно. Как нужно почувствовать тепло любимого человека. Может быть, это тратит время, но совершенно точно придает сил. Никита поцеловал ее тоже, но быстро отстранился, прошептал в самые губы:

– Беги…

Яна вскочила на ноги, и тут же мимо ее головы просвистела очередная пуля. Она обернулась, с ужасом понимая, что не успела убежать, не успела увести мага, и теперь он тут, нашел их обоих. Он стоял метрах в десяти от них, держал наготове ружье и улыбался. Краем зрения Яна видела, как поднял пистолет Никита, маг это тоже заметил.

– Не советую, – сказал он, не спуская глаз с Яны и целясь в нее из ружья. – Ты не так хорошо стреляешь, а с ногой в капкане вообще едва ли в слона попадешь. А вот я девочку застрелить успею.

Яна смотрела на него, тяжело дыша и не зная, что будет дальше. Он ведь и так ее застрелит, он за этим здесь. Застрелит сначала ее, а потом и Никиту, потому что он прав, Никита едва ли в него попадет из такого положения, если только маг не подойдет вплотную, а он не подойдет, не дурак.

Черный пес появился из ниоткуда, словно невидимая рука соткала его из самого воздуха. Мгновение назад его не было, и вот он уже стоит прямо перед магом, скалит зубы и рычит. Маг посмотрел на него лишь на мгновение, не сводя ружья с Яны. Но этого мгновения Никите хватило, чтобы выстрелить. Грохот оглушил Яну, она не сразу поняла, что произошло, лишь когда увидела, как по груди мага расплывается темное пятно, опустила взгляд на Никиту, но тот выглядел таким же удивленным, как и она. Яна обернулась, увидела стоящего позади Сашу с пистолетом в руке. Стрелял не Никита, а он.

Яна уже не увидела, как маг упал на колени, но не собирался сдаваться. Поднял ружье и выстрелил. Саша бросился вперед, толкнул Яну, и она упала, а он упал сверху. Послышалось рычание собаки, какая-то невнятная возня, предсмертный крик мага, но ничего этого Яна не видела. Она смотрела прямо перед собой, на лежащего сверху Сашу, в его широко распахнутые черные глаза. Застывшие, безжизненные глаза. По ее собственной груди разливалось что-то теплое и липкое, но Яна боялась сформулировать, что именно. Только когда Никита тихо позвал ее по имени, она наконец все осознала.

Саша мертв. А тепло на ее груди – его кровь. Даже умирая, маг все-таки выстрелил, и, если бы не Саша, эта кровь была бы ее собственной.

Глава 18

Не так уж часто Никите приходилось бывать на похоронах, поэтому траурная процессия вызывала в нем странные чувства. Впрочем, едва ли к подобным вещам можно привыкнуть, даже если хоронить кого-то каждый год.

Никита точно знал, что Лера всегда хотела быть кремированной, а не сожранной червями в гробу, но что значит его слово против слова безутешной матери, желающей для дочери пышные похороны, горы живых цветов и огромный памятник в перспективе? Хорошо еще, что остальным родственникам, кто так или иначе был знаком с характером покойной, удалось уговорить Светлану Евгеньевну надеть на Леру пусть белое, но узкое, едва закрывающее колени платье. Если бы Леру облачили в пышное свадебное платье, как принято хоронить незамужних женщин, Никита бы не удивился, когда она встала бы из гроба и заявила, что в этом цирке участвовать отказывается.

– Вы поедете на поминки? – поинтересовался мрачный Леша Лосев, подойдя к Никите, Даше и Яне, когда основная часть церемонии закончилась и на том месте, где еще час назад была глубокая яма, стал возвышаться усыпанный цветами земляной холм.

Никита мотнул головой, отказываясь. Если на поминках государственный оркестр не будет играть «Металлику», то это совершенно точно не те поминки, которые хотела бы Лера.

– Павел Антонович обещал мне встречу с Вороновой, – сказал он. – Сегодня в два.

Леша понимающе кивнул, уговаривать не стал. Никита видел, что ему самому не хотелось ехать ни на какие поминки, он тоже понимал, что это не то мероприятие, на котором Лера хотела бы собрать друзей и родственников, но Леша – муж родной сестры Леры, а значит, для него все эти грустные церемонии обязательны. Его ждала, стоя чуть в сторонке и пряча за большими солнечными очками травмированные глаза, Анюта, и Леша ушел. Сколько же боли принесли им всем два больных ублюдка. Ведь вскоре предстояло хоронить еще и Сашу Сатинова, и Никита понимал, что те похороны тоже не пропустит. С одной стороны, Саша виновен в смерти Леры, с другой – спас Яну. Если бы не он, пуля была бы в груди Яны. И Никита даже представить себе не мог, как пережил бы смерть уже двух дорогих ему девушек.

Павел Антонович Ивашкин был следователем, которому передали дело после Воронова. Сам Воронов находился в реанимации, цепляясь за жизнь. Врачи не давали гарантии, что он выкарабкается, хотя по прошествии почти двух суток уже смотрели в будущее с некоторым оптимизмом. Воронов потерял много крови, ему пришлось удалить легкое, и даже если он выживет, то в Следственный комитет уже не вернется. Поэтому заканчивать дело Виктора Каримова доверили молодому амбициозному Ивашкину. Не Диане Петровне Семеновой – и на том спасибо. Та бы в жизни не подпустила Никиту к Вороновой, а ему было важно поговорить с ней. Ивашкин по секрету шепнул Лосеву, что Вороновой, скорее всего, удастся избежать серьезного наказания. На ее руках нет крови, она никого не убила, никого не похитила. Ну, подумаешь, записывала преступления Каримова, а много лет назад не донесла о двух убийствах. Грамотный адвокат разобьет обвинение в пух и прах, Воронову освободят в зале суда или дадут какой-нибудь совсем уж смешной срок. Предъявить ей практически нечего. И наверняка после этого она скроется. А Никите было важно поговорить с ней. У него остались невыясненные вещи.