Тот потихоньку развивался.
Учился.
Рос над собой.
С каждым разом создавая все более и более продуманные проекты. Но в какой-то момент генсек поймал себя на мысли, что специалисты Госплана выдумывают потребности и желания людей. По себе. По брату. По свату.
Проверка показала — так и есть.
Но ругать их было не за что. Никакого внятного и объективного механизма и тем более механизмов для выполнения такой работы у них не имелось. Да, существовала традиция жалоб и обращений. Но это лишь капля в море, причем капля с одного из края моря проблем.
Его убеждали в том, что в целом — нормально все. Что если люди не жалуются, значит все нормально.
Порочный путь.
Опасный путь.
Ведь не обо всем можно говорить в публичном поле. Хватало и стыдных или табуированных тем, которые никуда при этом не деваются. И если ими не заниматься, то начинают нарывать. Вот Фрунзе и захотел самому пощупать ситуацию. Отправившись в небольшое турне по простым людям.
Так-то вылазки в город под гримом он уже не делал. Уже больше года. Слишком опасно. Ограничившись внезапной проверкой объектов. Но это же не то. Это другой уровень контроля. Не низовой. И понять, насколько адекватна внутренняя политика потребностям людей, с помощью таких поездок, не удастся. Вот и пришлось ездить по отдельным персонажам для приватных бесед…
— Ты ведь мне в тот раз сильно помог.
— Я?
— Конечно. Ты. — кивнул Фрунзе, — принимая чашку чая, заваренную Семеном. — Человек слаб. При всем желании все знать и видеть не может. Оттого и человек, а не Бог. И вопрос жилья рабочих меня, как наркома обороны не то, чтобы не интересовал… нет… я о таких вещах даже и не думал. Мне было намного важнее, чтобы на военных заводах производство поднималось. Чтобы технология соблюдалась. Чтобы качество росло, а издержки падали. Ну и так далее. Совсем иной пласт интересов. А ты, задав правильный вопрос, заставил задуматься. Ведь от того, как люди живут, зависит и качество их труда.
Семен Иванов даже не нашелся что и ответить. Его слова генсека удивили до крайности. Это ведь что получалось? Неужели из-за одной его жалобы началось массовое жилищное строительство? Неужели даже один голос может так много, поданные в нужное время в нужном месте?
— Внезапно оказалось, — продолжал Фрунзе, — что те, кто должны были отвечать за этот вопрос, делали это не должным образом. Не бездельничали. Нет. Они просто специально стремились к тому, чтобы люди у друга на головах жили. Чтобы своего жилья у людей не было. И имущества, чтобы у них не имелось. И вообще все что можно перевести в класс общего… общественного. Их послушать — то даже жен и детей.
— Неужто?
— Увы… дурь. Сам понимаешь. Куда это годится? Но они именно так видели цели революции. Даже несмотря на то, что рабочие, интересы которых эти безумцы должны были представлять, желали совсем иного. Вот, утонув в своих навязчивых идеях, эти вредители и трудились не покладая рук. Ломая нам с вами всю жизнь. А остальные чиновники сидели на своих местах и видели только свои задачи. У них ведь своя работа. И… так бы мы досиделись до полной ручки, загнав трудовой народ стоя в совершенно изуверское состояние. Так что — благодарю.
— Так если нужно, я еще могу что-то спросить, — обескураженно произнес рабочий.
— Так спрашивай. У нас есть полчаса. После чего я поеду. Дела.
ebooksa