И они отступили. Грудь моя высоко вздымалась, словно после долго бега. Куй железо, пока горячо, успех надо закрепить.
– Кто теперь вожак?! Ну?! Кто вожак?
Мысленно же я говорил:
Окровавленная рука сжимала нож. И именно к этой руке подошел сначала один пес, поджав хвост под брюхо. Он обнюхал руку и лизнул в знак преданности. То-то же! Я оскалил зубы. Подошел еще один, усиленно подметая хвостом двор и прижав уши. К оставшимся двум я подошел сам, свалил их на землю, ухватив за загривки. И они подняли лапы, открывая серые мягкие животы. Я не удержался, провел правой по брюху. Пес настороженно следил за моей рукой. Двое первых оказались за спиной, но я, не упуская их из виду, мысленно зарычал, а когда обернулся, они сидели, прижав уши.
Дело сделано! Сердце ликовало.
Скрипнула, приоткрываясь, дверь, выглянул Хаймович:
– Эй, Маугли, не забудь им сказать, что вы одной крови.
– А кто такой Маугли?
Небольшой пригорок перешел в низменность. Сосновый бор, перемежающийся березами и кедрами, уступил место елкам и пихтам. Лес потемнел. Пихтовая горечь стояла в воздухе, забивала нос и оседала на нёбе. Лис сплюнул этой горечью. Не любил он такие места. Из-за несносного хвойного аромата не учуять было ни добычи, ни врага. Одно хорошо – зверье в этих местах тоже не задерживалось. То ли неприветливость ельника, то ли запах этих мест был ему не по вкусу. Толстый ковер хвои, сухой и пружинистый на пригорке, стал проваливаться под ногами. И в глубоких следах заблестела вода. Болото близко. Руслан замедлился, озираясь по сторонам. И что он мог учуять, если и тонкий нюх Лиса пасовал в таких местах?
– Рус, ты чего?
– Да вот смотрю. Не было тут болота раньше. Или не туда мы забрели?
– Ну ты, брат, даешь? Не вчера родился. Охотник в лесу заблудился? Кому сказать, засмеют!
– Тсс! Не в этом дело! – скривился Руслан.