– Да. Но в нашей деревне таких нет. То есть это, конечно, не так. Я уверена, что сильные женщины есть, они просто не пойдут против общественности. Никто не обращался ко мне, например, чтобы научиться охотиться. Кроме Сейбл. До встречи с тобой я учила ее ставить ловушки и охотиться на мелкую дичь. Но в то же время она любит платья с оборками и прихорашиваться, так что умеет скрывать свои странности немного лучше, чем я.
– Мне нравятся твои странности.
– Я не думала, что тебе вообще что-то во мне нравится.
– Воды, пожалуйста.
– Ах, да. Да, конечно. – Я оттолкнулась, чтобы встать, но одна из моих ног затекла. Она не выдержала нагрузки, и я с грохотом упала на пол, как подкошенная, ударившись о край кровати Сейбл. – Черт подери!
Найфейн дернулся, а затем застонал и приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, что случилось.
– Я в порядке. – Я показала ему большой палец и забралась на кровать. – Все хорошо.
Дверь спальни открылась, и в проеме показалось заспанное лицо Хэннона.
– Что стряслось?!
– Мне нужна вода для него. У меня затекла нога, и я упала на пол.
Брат закатил глаза и пересек комнату, направляясь к кувшину с водой. Поднял его и наполнил жестяную кружку. Когда Хэннон наклонился, чтобы передать кружку Найфейну, я устроилась на кровати и принялась растирать онемевшую ногу.
– Ты можешь сесть или нам помочь тебе? – спросил Хэннон.
Найфейн попытался приподняться, но его руки подкосились, и он снова упал на матрас.
– Эта кровать твердая, как камень.
– Значит, она ничем не отличается от твоей головы, – не подумав, выпалила я.
Найфейн ухмыльнулся, а Хэннон передвинулся на другой край и стал ждать меня.
– После смерти ты сядешь по правую руку от богини, Хэннон, – сказал Найфейн, когда я встала, чтобы помочь. Невидимые булавки и иглы пронзали мою ногу. – На небесах тебе воздастся за то, что ты всю жизнь терпел такую сестру.
– Очевидно, тебе уже лучше, – проворчала я, когда мы с Хэнноном перевернули его и приподняли.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Хэннон, вновь превращаясь в сиделку. – Боль прошла?
– Немного. Она впивается глубоко в мои кости, но больше не пульсирует. Это маленькое чудо.