Шум ветра

— Оля звонила, что они уже встретились. Он заявился прямо в институт. Оба придут к обеду. Что будем делать, Коленька? — сказала жена тихим отчаянным голосом, повиснув на плече у мужа.

— Ну, что ты, дурочка, плачешь? Это же радость. Настал час нашей Оленьки, дочка выходит замуж. Только бы этот, Виктор, оказался настоящим, нынче всякие Викторы бывают. Видал я одного, не приведи господь!

Николай Андреевич вспомнил своего попутчика, усмехнулся. Тут же стал переодеваться, оживился, весело рассказывая жене, как праздновали их друзья в Ленинграде серебряную свадьбу.

— Жаль, что ты не смогла поехать. Как твоя ангина?

— Проходит. Уже не хриплю.

Они оба по-праздничному приоделись, дружно принялись готовить угощение к столу…

Около полудня раздался настойчивый звонок в дверь. Это, конечно, Оленька, она всегда так звонит, особенно когда у нее какая-нибудь радость.

Николай Андреевич остановился перед зеркалом, поправил галстук, надел пиджак, застегнулся на все пуговицы и с торжественным видом пошел открывать.

Когда распахнул дверь, лицо его невольно перекосилось, он застыл на месте и лишился речи. Перед ним стояла сияющая от восторга, красивая, юная дочь его Оленька… и рядом с ней высокий, краснощекий, расфранченный блондин… тот самый Виктор, с которым Николай Андреевич несколько часов тому назад ехал в одном купе из Ленинграда в Москву.

— Принимай дорогого гостя, папочка! — весело крикнула Оля и повела Виктора через порог. — Знакомьтесь: мой жених!

Николай Андреевич попятился назад, растерянно затряс головой, прижимаясь к стене, будто старался спастись от падающего на его голову потолка, рухнувшего под внезапным ударом грома…

Дыня

Рассказ

Экономист Евгений Сергеевич Бурков в этот день задержался на работе позже обычного времени. Его жена Вера Михайловна, успевшая приготовить ужин, уже более часа нетерпеливо выглядывала в окно на третьем этаже, несколько раз выходила на балкон и наконец увидала, как муж подъехал к дому, оставил на стоянке машину и с озабоченным видом направился к парадному входу. Когда она открыла дверь на звонок Буркова, он молча прошел мимо жены, будто ее и не было в прихожей, швырнул на тумбочку портфель и шляпу, снял пиджак, скрылся в ванной, принялся мыть руки.

— Что так поздно? — спросила Вера Михайловна из прихожей, прислушиваясь к шуму воды.

Открыв дверь, вытирая пестрым полотенцем розовые пальцы, Евгений Сергеевич сказал усталым тоном:

— Задержался на заседании фабкома. Сто двадцать два вопроса в повестке дня. Ты же знаешь, у нас любят поговорить.

— Это точно. Сама на педсовете просидела с трех до пяти. И все проблемы, проблемы. Садись к столу, ужин стынет.

Потянувшись за хлебом через стол, он нечаянно задел локтем стакан, который упал на пол и разбился. Евгений Сергеевич в досаде толкнул ботинком осколки.

Вера Михайловна молча вышла на кухню, принесла веник и совок, убрала осколки.