Свободный

– А они разумны? Пилигримы?

– Разумны, а вот насколько – это вопрос. Есть две теории. По одной – их интеллект примерно равен дельфиньему, по второй, они намного развитее нас, а не “разговаривают”, просто потому, что мы для них слишком примитивны. Ну, ты же не будешь повстречавшемуся на твоём пути котёнку рассказывать про Солнечную систему. Он всё равно ничего поймёт. Ну вот, может и мы для них наподобие котят – милые, но говорить с нами не о чем.

Я понимающе кивнул.

– Ладно, – оборвал себя Семён, – уже поздно, ты устал, да и пьян. Иди домой, выспись. Завтра поговорим.

Он посмотрел на панель с кнопками, и лифт внезапно возобновил прерванный подъём. Десятый этаж, двери разъехались, я вышел на лестничную площадку. Семён остался в кабине.

– Спокойной ночи, – обернувшись, сказал я.

– Пока.

Я замялся, не зная стоит ли поблагодарить его за помощь, и если да, то какими словами. Двери лифта начали закрываться, и я, решившись, успел выдавить из себя “Спасибо”.

Семён не ответил, но я успел увидеть улыбку на его лице. Створки сомкнулись, и кабина поехала вниз.

Запись 2.5. Конец

Утро началось с шума и гвалта. Дочь, как обычно, поднялась в восемь и разбудила жену. А та в свою очередь, не проявив ни тени сострадания и сочувствия, растолкала меня.

Проигнорировав моё разбитое состояние, обусловленное похмельем и ночными приключениями, Юля безапелляционно заявила, что мы всей семьёй идём гулять в парк. Мол, вечером и ночью выпал снег, и там чудо как хорошо и красиво.

На мои вялые протесты, аргументированные плохим самочувствием и больничным, она резонно заметила, что, во-первых, надо меньше пить, а во-вторых, если я во время больничного нахожу в себе силы на пьянку с другом, то на прогулку с семьёй меня точно хватит.

Не найдя что возразить на столь серьёзные, доводы я покорно поплёлся в душ.

Через полтора часа мы уже выходили из дома.

Ни в подъезде, ни на улице никаких следов маньяков или волчий стаи я естественно не обнаружил. Подъездная дверь тоже оказалась на месте и в полном порядке. Единственное, что напомнило о событиях минувшей ночи, это косой взгляд охранника, брошенный на меня, когда мы проходили мимо. Надо полагать, мои крики и бег он всё-таки заметил, но с этим уже ничего не поделать. Придётся смириться.

В парке мы были часов в десять. На снежные пейзажи я насмотрелся ночью, потому вся эта белая красота меня не впечатляла и не радовала. Но Сашке нравилось. И глядя на её такое искреннее веселье и радость, слыша её беззаботное щебетание и заливистый смех, я и сам постепенно разулыбался, перестал хмуриться и даже почувствовал себя лучше.

А когда мы вышли к катку, и тот, несмотря на рань и заканчивающуюся зиму, оказался работающим, я и вовсе стал получать удовольствие от прогулки. Натянул коньки, помог Саньке, и мы покатили с ней нарезать круги.

Юля присоединиться к нам отказалась, но стояла у борта, подбадривала, свистела (да-да, моя жена умеет свистеть) и снимала на телефон.

Сашка, хоть встала на коньки не впервые, все же кататься по большому счёту не умела. Я пытался учить, а она, вцепившись мне в руку, в весёлом ужасе кричала: “папа не отпускай”. И я не отпускал. Мы падали вместе, поднимались и пробовали снова. Когда начали замерзать, покинули каток, и тут же в буфете согрелись чаем и пирожками. Дальше гуляли по парку, слепили снеговика, построили снежную крепость и устроили настоящее сражение снежками.