Солнечная ночь

— Пойду я... Спасибо...

Мать с недоумением смотрела на нас.

— Мама, это мой школьный товарищ, Рамаз Корсавели. Помнишь? Мы его называли Таверой.

Мать улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Ну как ты не помнишь! Тавера Корсавели! У него водились голуби! Мне подарил двух почтовых голубей! С первого класса учились вместе. Вспомнила?

— Нет, не помню... — Мать направилась к балкону. — Я лягу там, а вы ложитесь здесь.

— Нет, нет! Я сейчас уйду! — встал Тавера.

— Останься, сынок! — улыбнулась мать. — Места хватит всем... — Она вышла.

Я не сводил с Таверы глаз. Он кончиком ножа собрал на скатерти хлебные крошки. Катал шарики, разрезал их, снова собирал. И молчал.

— Говори, Тавер!

— Дошел я, Темо, больше не могу. Десять лет — это очень много...

В голове у меня промелькнуло страшное подозрение...

— Хватит с меня шести лет... Еще четыре года — и пройдет вся жизнь... Не нужны мне ни их «право», ни их «рамки»! Ничего не нужно. Я не вор, Темо! Хватит! Или должны, наконец, поверить мне, или я умру! Все! Конец!

— Тавер, — прошептал я, — ты что, сбежал?

— Я, Гижо, Гиви, Красавчик Вахо и Ирача...

— Как?!

— В зоне стоял «студебеккер». Ключ зажигания торчал в гнезде... Стоял час, другой... Шофер все не появлялся... И мы решились... Гижо сел за руль, я рядом, Гиви, Вахо и Ирача легли на дно кузова... Гижо включил мотор, никто не обратил внимания... Гижо подался назад, потом дал полный газ вперед и с разгона пошел прямо на ворота... Ворота настежь, мы вырвались и пошли!.. С вышек грянули автоматы... Мы выскочили на Кахетинское шоссе, бросили машину... Красавчик Вахо и Ирача были мертвы... Красавчику размозжило голову... Мы разошлись. Вот и все! — Тавера умолк, схватил лезвие ножа, согнул его так, что металл со звоном сломался. — Это было третьего дня... Теперь меня ищут... Не могу я больше!.. Нет сил моих!.. Туда не вернусь! Поверят — хорошо, нет — к черту все!

Тавера встал, снова сел. Я вытер со лба холодный пот.

— Вот, поговорил с тобой, теперь уйду... Но ты знай: туда я не вернусь... Не могу... Я тоже хочу жить, как живут другие, хочу иметь теплую постель, хочу учиться, работать... Хватит с меня шести лет, хватит! Пусть поверят мне, поверят и простят!.. Я жить хочу!.. Повешусь, но туда не вернусь!..

— Успокойся, нужно что-то придумать, — сказал я и сам же улыбнулся своей глупости: что тут можно придумать?