Ранний старт

22
18
20
22
24
26
28
30

Высокие гости принимаются совещаться, меня предварительно выставляют в коридор. Подслушивать не пытаюсь, не интересно. Зовут снова минут через пять.

— Витя, мы решили всё-таки тебя послушать. Раз уж вызвали. Но если хочешь, можешь и по жалобе что-то сказать. Желание директора исключить тебя из школы и жалоба ведь связаны, так?

Немного осаживаю себя. Чего это я? Взрослые претензии, изложенные в жалобе, могу сформулировать едва ли не лучше, чем наши родители, самые образованные из них. Только выглядеть будет не естественно, а значит, не убедительно.

— Да, Михаил Андреевич. Согласен. По жалобе могу сказать следующее: это не жалоба, это ультиматум. Директор должен быть уволен. Он… — прерываюсь, рано, слишком рано выдвигать обвинения. Они слишком тяжёлые, чтобы так бездумно ими выпуливать.

Вообще, всё острее чувствую, что разговор будет тяжёлым. Для меня. Одному, даже взрослому, противостоять группе, связанной корпоративной солидарностью, очень не просто.

— Что «он»? — Пытается подсечь меня Ольга Васильевна. Приходится выворачиваться.

— Карфаген должен быть разрушен.

— Какой начитанный мальчик! — Восхищается Татьяна Петровна.

— По жалобе лучше послушать наших родителей, — продолжаю уводить в сторону. — Например, Кирсанова, главврача первой больницы. Он, как руководитель, лучше всех понимает, что натворил наш директор. Но что-то и я могу сказать.

— Говори, — кивает Майоров.

— Я рекордный результат по скорости чтения показал. По итогам полугодия. Рекордный даже для четвёртых классов и за все годы. Двести шестнадцать слов в минуту. Протокол проверки есть у директора…

Пережидаю изумлённое переглядывание и перешёптывание.

— Как вы думаете? Мне дали грамоту, повесили на доску почёта, ещё как-то наградили? Нет! Директор решил наказать меня за это, переводит в другой класс. Лишает любимой учительницы, отлучает от лучших друзей, от класса, который мне очень нравится. Вот так поступает наш директор. Вы когда-нибудь такое видели? Представьте, играют две футбольные команды, — а наши классы тоже соревнуются по успеваемости, — и вдруг арбитр говорит: «Этого вашего Пеле я перевожу в команду противника. А того, который гол забил в свои ворота, взамен отдаю». Когда-нибудь такое видели? А наш директор именно так и поступил. Он мошенник!

Какая-то оглушительная тишина наступает. Директор изо всех сил старается держать покер-фейс, глава департамента смотрит на него задумчиво. И вопросительно.

— Что скажете, Пётр Ильич?

— Перевод в класс «А» это поощрение. Как в высшую лигу, если про футбол вспоминать, — парирует директор мои обвинения.

— В высшую лигу команды переводят, а не отдельных игроков. Поставить меня в положение предателя, по-вашему, поощрение? А исключение из школы у вас, как звезда Героя? — Из глаз мечу молнии.

— Исключить тебя надо за другое.

Майоров не вмешивается, но за перепалкой следит.

— За что это?