— Он придумает, а я мешать не буду. Пусть ребёнок развлекается. Телевизор пусть молотком разобьёт, мне пофиг, — это шах, не ответить нельзя.
Опять зависает тяжёлая пауза, на которую только дети не обращают внимания. Потихоньку расправляюсь с ужином.
— Ты прямо войну с нами затеял, — бурчит отец.
— Не я, пап, — наношу жестокий удар, от которого нет защиты, — это не я вас палкой по лицу бил.
А что, думаю, про себя. Вполне себе казус белли. Мачеха не говорит ни слова, в очередной раз краснеет. Отец багровеет тоже. Я не стесняюсь добивать поверженного противника.
— К тому же я болен. Мне двигаться трудно, у меня болит всё, иногда голова трещит. Наверное, сотрясение мозга. Так что я полежу, книжку почитаю. А Кирюшка пусть делает, что хочет, я не могу им заниматься.
Через неделю Кирюху устраивают в детсад. По намёкам и оговоркам догадываюсь, что папахен кому-то дал взятку. Странные они. Готовы взятку дать и платить тысяч десять-двенадцать в месяц вместо пяти родному ребёнку. Сквалыги, платящие дважды.
Сцена № 7. Обормот
Наконец-то смог выйти погулять. С Киром, у парня сегодня выходной от детского садика. Родители с восторгом спроваживают нас на улицу. Иногда у меня складывается впечатление, что временами они прямо-таки счастливы от нас избавится.
Пока сидел взаперти, девчонки ко мне приходили. Но их завернули, сказали, что я сильно и заразно болен. Зато как они обрадовались, когда я вышел! Катюшка пускается с Кирюшкой в пляс, Зина молчит, поблёскивает почему-то не злыми, как обычно, глазами и одобрительно сопит. А как вспыхивают её глаза, когда я на ухо ей шепчу:
— Я придумал новое ругательство, очень гадкое, — показываю глазами на Катю с Киром, — При них нельзя. Потом скажу. Очень неприличное.
Глаза Зины вспыхивают благодарностью и энтузиазмом. Ей хочется, очень хочется, узнать немедленно, дома поделиться с мамой, — у них это общее хобби, — но вот уже Катюшка подозрительно косится.
— О чём это вы шепчетесь?
— Маленькие вы ещё, — грубо заявляет Зина, — знать о таком.
— Да, — подтверждаю я, — это наши взрослые секреты.
— Подумаешь! — надувает губы Катюшка.
Счастливо вздыхаю, наконец-то я среди друзей! Как же всё здорово!
Катюшка в тот день всё равно у меня выпытала, что в секрете мы держим новую ругательную формулу, и сразу отстала. Ей, приличной девочке, не пристало интересоваться таким.
Зима скоро кончится, середина уже пройдена, так что надо спешить ей насладиться по полной программе. Хожу вокруг самого большого снежного массива, прикидываю. Народ прицепляется ко мне заинтересованным хвостиком. Наконец, наметил примерную архитектуру.
— Здесь будет замок заложён! — Указываю на место скорой великой стройки.