— Ага, — скептически мычу я.
Боже мой, ну как можно быть таким кретином?
Рид выпрямляется в кресле, тянется к столу, чтобы поставить бутылку пива, а затем облокачивается на колени, сцепив пальцы в замок, опирается на них подбородком и произносит:
— Я всегда говорю правду, Блонди. Это не так уж и сложно, поверь.
Ну да, а я — мать Тереза45.
— Думаешь, я поверю, что ты никогда не врешь? — откинувшись в кресле, интересуюсь я.
— Никогда, — уверенно произносит он. — Иногда я могу специально о чем-то умолчать, но это враньем не считается.
— Конечно.
— Задавай мне любые вопросы и убедишься в моей честности, — предлагает Рид.
— В чем подвох?
— Ты должна будешь ответить на такое же количество моих вопросов.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Он пристально смотрит на меня своими лазурными глазами и, изогнув одну бровь, интересуется:
— Боишься?
Да.
— Нет. — Да. Да, да, да, да, да. — Просто ты же мой любимый хоккеист, — быстро добавляю я. — Я и так много чего о тебе знаю.
— Вот это да! — Рид резко откидывается на спинку кресла и восклицает с такой радостью, будто в его голову пришла грандиозная идея.
— Что такое?
— Только сейчас понял, что твой брат — лучший защитник НХЛ46, но любимый хоккеист — я. — Кретин улыбается так, словно только что снова выиграл кубок Стэнли.
Я закатываю глаза так сильно, что вижу происходящее на небесах, и интересуюсь: