— Три телохранителя. Они с ним постоянно, перемещается он пешком или на машине. Теперь сюда…
…
— Бодигард на входе. Вооружен. Вот здесь наблюдатель.
— Сколько человек может быть в самом здании?
— Непонятно. Судя по количеству припаркованных машин — не менее десяти.
Худо.
— Машина у него все время одна и та же?
— Да. Крузер.
…
— Он резко сократил перемещения, сидит в здании. Судя по движению, ему приносят доклады и вероятно, долю от рэкета.
— Кого они рэкетируют?
— Своих, понятное дело. Собирают на АТО.
Мы со Слоном переглянулись.
— Адреса есть? Кого они рэкетируют?
…
Петр Могила с детства знал, что он — украинец.
Это было просто: вокруг все были украинцы, потому что это поселение основали украинцы. Переселенцы из Галичины. Здесь, за океаном — было не так, как там: там земли не было, а тут ее — просто никто не обрабатывал. На сколько глаз ляжет — она твоя.
С детства родители ему говорили: «ты — украинец». У них в доме были иконы, и в углу на рушнике — Кобзарь.
Каждый год они устраивали праздники, религиозные, отмечали и день рождения Шевченко. При этом все говорили по-испански.
Никто уже не помнил про Украину. Просто знали, что она где-то там, далеко, и что туда нельзя. Потому что там москали и коммунисты.
ebooksa