На аэродром нас после проверки документов пропустили без проблем. Но дальше мне пришлось подождать полчаса, пока посланный сержант не нашёл место сбора моей команды. Дядя Паша, сдав документы на меня бровастому майору, похожему на покойного Брежнева, пожал мне руку и сказал:
— Иди, служи Женька, за бабулей твоей я присмотрю.
— Дядь Паш, — я задержал его руку в своей. — Во второй половине августа в Москве может кое-что произойти. Не ввязывайся ни во что. Уйди на больничный или отпуск возьми. Хорошо?
— Хм, — подполковник иронично ухмыльнулся, но согласился. — Хорошо, Жень. Я запомню. Иди.
…
Моим транспортом оказался странный винтовой четырёхмоторный самолёт, отдаленно напоминавший пассажирский Ил-18. Может это он и был, вернее одна из его модификаций. Я-то думал, что нас повезут на Ил-76, как в мою прошлую службу. Нас тогда из Пулково и до Алма-Аты таким везли, а потом уже автобусом в Панфилов.
Самолёт внутри оказался грузопассажирским. Спереди шли кресла по три в ряд с правого борта и по два в ряд с левого. Всего около тридцати кресел. А сзади, сразу за последними креслами, начинался трюм без иллюминаторов, почти под потолок забитый какими-то тюками.
Меня усадили в последний ряд из трех кресел в компанию к парочке таких же, как и я, призывников. Все остальные пассажиры были офицерами, старшинами и сержантами, явно сверхсрочной службы.
По требованию летчиков, через громкую связь, мы послушно пристегнулись, и самолёт стал выруливать на взлётную полосу, чтобы унести меня, как поётся в песне, «вперёд и вверх».
Глава 26
Моими соседями в самолёте оказались парни из Батайска. Борис и Вениамин были призваны ещё в апреле и всё это время находились в «Красных казармах» родного города. И вот только вчера им объявили куда они поедут служить и очень недоумевали зачем их так далеко отправляют.
— А вы сразу после школы или успели где-то поучиться? — заинтересовался я.
— Не, мы после восьмого в строительный техникум пошли, — начал рассказывать сидевший ближе всего ко мне Борис. — Мы с Веником одноклассники и соседи по дому. Наши отцы в одном СМУ работают. Вот мы и пошли на крановщиков учиться. И даже успели поработать после выпуска.
— Вот вам и ответ, почему вас отправили в Германию, — и видя непонимание в их взглядах, пояснил, — Войска из Германии в Союз выводят. Много чего надо на платформы и в вагоны грузить. Вот вас, как крановщиков, видимо и направили.
Парни покивали, соглашаясь с моей версией и переключились на допрос меня откуда, куда и зачем. Но долго наша беседа не продлилась, самолёт взревел всеми своими четырьмя движками и пошёл на взлёт. А в воздухе поболтать не дали сидящие перед нами сверхсрочники, которым мы якобы мешали спать.
Где-то еще через час полёта к нам подошёл старший лейтенант автомобильных войск и поинтересовался:
— Кто из вас Лисин? — и когда я отозвался, спросил: — В твоих сопроводительных бумагах написано, что ты в совершенстве знаешь немецкий и даже работал переводчиком, это так?
— Так точно, — подтвердил я, внутренне напрягаясь от непонятной ситуации.
— Пойдём со мной. Вещи здесь оставь.
Пожав плечами, оставил в кресле сидор, который за неимением багажной полки я держал в ногах и, сняв бушлат, последовал за офицером. Он меня привел в начало пассажирского салона, где в коротком ряду из двух кресел сидел седоватый подполковник с общевойсковыми петлицами.