— Антонина Алексеевна Лисина, бабушка.
— Ага, дальше. Знание иностранных языков?
— Немецкий. В совершенстве. Вот выписка из трудовой книжки, что я работал переводчиком в музее, — я вытащил из кипы своих документов нужную бумажку и предъявил мужчине.
— Однако, — удивился тот, но, изучив выписку, указал в карточке про уровень знания языка. — Водительское удостоверение есть? Давай сюда. — и переписал номер документа и сданные категории. — Телефон дома есть?
— Так точно!
— Диктуй номер.
— 4-44-44.
— Так, дальше, — перевернул он бланк. — Сведения о воинском учёте пропускаем, ага, дополнительные сведения. Давай сюда свою выписку из трудовой, я перепишу. Спортивные разряды есть?
— Да, — я протянул книжку туриста с заверенным первым взрослым разрядом по пешеходному туризму.
Он всё тщательно переписал и, вернув мне документы, отпустил на своё место. Но я остался стоять рядом с ним.
— Что-то еще, Лисин?
— Товарищ майор, я могу идти домой? Вы же уже всё переписали.
— Хм. Точно. Молодец. Хвалю. Но так нельзя, получится бардак. Иди на своё место, сейчас всё решим, — не успел я дойти до своего места, как он разродился решением.
— Так, бойцы. Сейчас я называю фамилии по списку тех, кто прошёл опрос, и они по одному выходят из класса. Аспарян, Астахов…
…
Поход в военкомат, в понедельник, был калькой прошлогоднего. За исключение обходного листа, который мы предъявляли врачам. В прошлом году вместо него была диспансерная карточка.
У всех семерых врачей, кроме психиатра, я получил отметку «А». Дедушка-психиатр, поставил в обходной лист «А1»[101], хотя и задал всего один вопрос, который я слышал от всех врачей, которых я прошёл до него:
— Жалобы есть?
— Всегда, — ляпнул я, не подумав.
Дедуля заулыбался, глянул на отметки коллег и, выставив свою, махнул ладонью.