…
На первое мая, в Москве, прошли две демонстрации. Традиционная и альтернативная демонстрация демократических сил с антисоветскими лозунгами. Вторую демонстрацию по телевидению практически не показывали и народ в общем даже и не был в курсе что творится в Москве. Первомайская демонстрация и гулянья плавно перетекли в празднование победы нашей сборной по хоккею в чемпионате мира и Европы. А там, через неделю и до 45-летия Победы добрались.
Утром мы школьными колоннами сходили и возложили цветы к мемориалу. А вечером, смотрели по телевизору повтор военного парада в Москве. И все находившиеся в нашей квартире люди, кроме меня, даже и не подозревали, что это последний военный парад Победы в этой стране.
В этом году бабулю нашла еще одна награда. На этот раз — боевая. Медаль «За Отвагу». С теми самыми самолётикам и танчиком. Награждали бабушку в городском военкомате, а уже вечером к нам в гости, отмечать день Победы, день Рождения и награду набилось просто немыслимое количество людей. Ну, мы и перешли праздновать в мой дом. Главное, недалеко, куча места и соседям не будем мешать. Вот там она и рассказала за что ей дали эту медаль.
В 1943 году их штаб вместе с полевым подвижным госпиталем чуть не оказался в окружении из-за внезапной контратаки немцев. И вот тогда их, всех штабных, бросили на оборону наплавного моста, по которому и эвакуировался госпиталь.
— Страшно было, ужас. Особенно когда нас из миномётов обстреливали, — делилась с нами, своими воспоминаниями бабушка, рассказывая почему-то с закрытыми глазами. — А тут атака, и ползёт на нас что-то гусеничное. Ну, я и подорвала эту хрень гранатой. Начальник штаба обещал представить к награде. Вот, видимо, и представил. Только долго она меня искала. Я уже и забывать стала тот случай.
А боевая, однако, у меня оказалась старушка. Я считал, что она всю войну в штабе просидела, а оно вон как, оказывается, бывает. До скольки они пили, пели и плясали я не знаю. Меня отправили на квартиру баиньки около одиннадцати вечера.
На день рождения, я ей подарил набор из двух китайских халатов. Теплый банный, махровый халат и лёгкий хлопковый летний. Даже и не знаю, угодил я ей этим подарком или нет…
…
— Аааа! Это ты виноват! Аааа! Что мне теперь делать? — орала Сидорова и пыталась бить меня своими кулачками.
Сидел в квартире, никого не трогал, делал домашку. А в моём доме бабуля затеяла второй день празднования. Ну и ради Бога, лишь бы здоровья хватило. И тут звонок в дверь, врывается эта оглашенная, начинает орать и бить меня.
— Оля! Оля! Стой! Да мать твою! — не выдержал я и, схватив её за руки, притянул к себе.
Её ярость тут же перешла в рыдания и она, обливая мою шею своими слезами, потихоньку начала успокаиваться. Дав ей выплакаться, усадил её на диван и принёс с кухни воды, которую она с жадностью выхлебала. После чего поделился с ней чистым платком и приступил к осторожным расспросам — что случилось?
— У меня задержка, — почти шёпотом поведала она мне. — Уже две недели. Я, наверное, беременна. Меня уже два раза тошнило и у меня груди стали болеть.
— Минутку, — я встал и пошёл запер двери в квартиру, а то мы тут про такое, а двери почти на распашку. — Ты же меня уверяла, что у тебя не было особых дней когда порвался презерватив. Да и ты вроде все тщательно подмыла?
— Я тоже была так уверена, — опять захлюпала носом Оля.
— Ты в туалет по маленькому хочешь?
— Что?
— Я спрашиваю, ты писать хочешь?
— А зачем тебе? Ты, что, поиздеваться надомной решил?