На следующее утро выяснилось, что Урвич, как ушёл вчера, так и не возвращался, и никто его не видал с тех пор.
Капитан, ездивший в город по делам, вернулся за час до отхода, и когда узнал, что Урвича нет, очень забеспокоился.
— Впрочем, — вспомнил он, — Урвич мне говорил, что хочет остаться в Сингапуре! Если он взял с собой свои вещи, то тогда всё обстоит благополучно.
Но вещей Урвич не брал с собой, ничего даже не было уложено у него в каюте, и это служило явным доказательством, что отсутствие его было непроизвольное и независимо от него самого.
— А то, может быть, просто закутил с горя! — высказал предположение один из пароходных офицеров. — Вот подождём назначенного часа для отхода, тогда и ясно станет, пропал он или нет!
— Ну, пропасть он не может! — возражали ему. — Ведь здесь не дикий лес, а благоустроенный город.
— Вполне благоустроенный! — с одобрением подтвердил штабс-капитан.
Он, между прочим, желая постричься, нашёл в Сингапуре такую роскошно обставленную парикмахерскую с куафёром-французом, что и в Европе не часто встретишь.
— Пропасть он, я думаю, тоже не может, — подтвердил и пароходный офицер. — Но как бы он сам над собою чего не совершил; после такого проигрыша не мудрено потерять голову.
И все стали удивляться и говорить, что никто не ожидал, что в домино можно проиграть девять тысяч, и все в один голос старались уверить, как не понравился им Дьедонне с первого раза.
Капитан решил, что если Урвич не вернётся к отходу, то они останутся ещё на день, дадут знать консулу и примут меры, чтобы отыскать бедного молодого человека, или, во всяком случае, хоть узнать что-нибудь о нём.
Пока шли эти толки и пересуды, на пароход из города явился рикша с письмом на имя капитана. Адрес был написан по-русски.
Капитан распечатал конверт, пробежал письмо: оно было от Урвича.
Он писал, что, как говорил о том капитану, не желает ехать дальше, остаётся в Сингапуре и просит с посланным прислать ему его вещи.
— Господа, — спросил капитан, — знает ли кто-нибудь почерк Урвича?
Но почерка никто не знал.
— Как же быть? — спросил капитан. — Почём мы знаем, от него это письмо или нет?
— Но, во всяком случае, это известие о нём! — заметил старший офицер. — Да и русский язык письма говорит в некоторой степени за его подлинность; едва ли кто-нибудь в Сингапуре напишет такое письмо по-русски!
— А француз Дьедонне! — сейчас же в один голос воскликнуло несколько человек.
— Ну, он слишком плохо владеет русской речью.