Пыж повернул в ворота этого дома.
— Разве здесь? — спросила панна Юзефа, нагоняя его воротах.
— Здесь, — ответил Пыж.
Им повстречался дворник и, узнав панну Юзефу, поклонился ей.
Это окончательно убедило её, что она в полной безопасности и может следовать за Пыжом.
Они перешли большой первый двор, миновали вторые ворота, затем, через второй двор и маленький узкий закоулок, очутились у двери в тот самый подвал, где проживал у Пыжа Корецкий и куда они проникали с другой стороны — через огород и забор.
Хотя панна Юзефа и чувствовала себя в безопасности, потому что этот дом принадлежал Валерьяну Дмитриевичу Тропинину, но всё-таки её сердце сжалось, когда она входила в подвал.
Войдя, она увидела лежавшего на топчане Корецкого, покрытого новым байковым одеялом.
У его изголовья стояла табуретка со стеклянками разных медикаментов.
Корецкий был очень бледен. Голова его неподвижно лежала на подушке. Подушка была удобная, с чистой хорошей наволочкой.
Эта чистота постели и медикаменты несколько успокоили панну Юзефу.
Она не успела ещё решить, как было бы лучше: чтобы ушёл провожатый, приведший её сюда, или, напротив, остался. Но Пыж сам решил этот вопрос: он ушёл.
Панна Юзефа оглянулась и увидела, что она одна с Корецким в подвале.
В это время Корецкий открыл глаза, взглянул на панну Юзефу и узнал её. Мертвенная бледность его лица делала это лицо более симпатичным и похожим на то, каким его знала Юзефа. Губы его судорожно шевельнулись, и он не сразу, с усилием выговорил:
— Умру…
— Что с вами? — спросила его панна Юзефа. — Что всё это значит? Почему вы лежите? Почему эти лекарства?..
— Это значит, что я умру…
— Но ведь вчера ещё я видела вас… вы были здоровы…
— А сегодня… вот… — и он не договорил.
— Что же случилось?..