Сокровище Родины

— Доказательством, — проговорил он, — служат мои слова, которым все должны верить, потому что я никого ещё не обманывал в своей жизни.

— Этого мы не знаем и не можем знать! — возразил Кутра. — Если нет доказательства, если нет свидетеля, при котором поклялся Дьедонне, уверяя, что он хозяин сокровища, мы не можем верить показанию человека, который был пойман с поличным. Нам нужен достоверный свидетель!

Но свидетеля у Урвича не было; разговор в каюте на шхуне происходил у него с Дьедонне с глазу на глаз, причём француз ещё понижал голос настолько, что даже случайно едва ли мог кто-нибудь слышать, кроме Урвича, то, о чём он говорил.

Урвич опустил голову.

Горечь обиды, сознание своей правоты и полное бессилие доказать её были мучительны; ему хотелось возражать, говорить и доказывать, но возражений у него не было, слов он не находил и не имел решительно никаких доказательств.

XLV

— Свидетеля у меня нет, — проговорил Урвич, — потому что мы разговаривали с французом наедине, да если б и был такой свидетель, откуда бы я взял его теперь, и, кроме того, вы могли бы не поверить ему так же, как не верите мне.

— Свидетель есть! Он тут, и свидетельству его Кутра не может не верить!

Слова эти произнёс чей-то голос позади Урвича, и голос этот был хотя тих, ласков и кроток, как веяние воздуха, но звучен, как музыка.

Урвич обернулся: сзади него стояла дочь князя, как ангел-хранитель, и хороша была она, как ангел!

Она откинула свою шаль, подняла голову и с открытым лицом смотрела строго, прямо и уверенно.

Кутра сдвинул брови, два его соседа, видимо, удивлённые появлением княжны, выпрямились, готовые слушать её.

— Кто же свидетельствует за этого молодого человека? — спросил Кутра.

— Свидетельствует за него, — ответила дочь князя, — моя подруга, которую вы знаете так же хорошо, как и меня! За него свидетельствует Атьмара!

— Сама Атьмара? — переспросил Кутра. — Разве она слышала, как француз Дьедонне уверял, что он хозяин сокровища?

Княжна медленно наклонила голову и снова подняла её.

— Слышала!

— Но как же может быть это, если сам виновный говорит, что он разговаривал с французом наедине?

Урвич и сам не мог понять того, что говорила дочь князя, и недоумевал, каким образом могла слышать её подруга Атьмара его разговор с Дьедонне на шхуне в каюте.

Он в жизни своей никогда не знал и не видал никакой Атьмары.