В Святая Святых он вторично не входил, поскольку в этом не было необходимости. Действительно, прошло три года, прежде чем он снова вошел туда. Венкатараман избрал своим местопребыванием тысячеколонный зал, приподнятую каменную платформу, открытую со всех сторон, с кровлей, поддерживаемой лесом тонких, украшенных скульптурами колонн, и сидел там, погруженный в Блаженство Бытия. День за днем, день и ночь, он сидел неподвижно. Больше он не нуждался в этом мире, тень существования которого его не интересовала, потому что был поглощен Реальностью. Так он продолжал несколько недель — едва двигаясь, без единого слова.
Таким образом началась вторая фаза его жизни после Самопостижения. В течение первой Слава была скрытой, и он принимал те же условия жизни, что и ранее, с той же покорностью учителям и старшим. В течение второй он обратился вовнутрь, полностью игнорируя внешний мир, и эта фаза, как должно быть показано, постепенно погружалась в третью, длительностью в полстолетия, в продолжение которой сияние Шри Бхагавана лучилось, словно полуденное солнце, на всех, кто приближался к нему. Однако эти фазы приложимы только к внешнему проявлению состояния Махарши, так как он явно и много раз высказывался о том, что в его состоянии сознания, или духовном переживании, не было абсолютно никакого изменения или развития.
Один
Попытки Сешадрисвами держать мальчишек в отдалении были не очень успешными, а иногда имели и противоположный эффект. Поэтому Брахмана Свами искал убежище в Патала Лингаме, подземном склепе тысячеколонного зала, темном и сыром, куда лучи солнца никогда не проникали. Люди спускались туда редко; лишь муравьи, клопы и москиты процветали там. Они терзали его тело так, что колени покрывались язвами, истекающими кровью и гноем. Шрамы остались до конца жизни. Те несколько недель, проведенные им здесь, были спуском в ад, но, тем не менее, поглощенный Блаженством Бытия, он не затрагивался мучением; оно было нереальным для него. Одна благочестивая женщина, Ратнамма, приносила ему в подземелье пищу и уговаривала уйти отсюда и перейти к ней домой, но он не подавал знака, что услышал. Ратнамма оставила чистую ткань, умоляя его сесть или лечь на нее, или укрыться от надоедливых насекомых, но он к ткани не прикоснулся.
Боясь войти в темное подземелье, юные мучители бросали с его входа камни или ломаные горшки, которые разбивались, рассыпая осколки. Сешадрисвами установил охрану, но это лишь подзадорило их еще больше. Однажды в полдень некий Венкатачала Мудали пришел в Тысячеколонный Зал и, возмущенный мальчишками, швыряющими камни на территории храма, схватил палку и прогнал их. На обратном пути он увидел Сешадрисвами, неожиданно появившегося из мрачных глубин Зала. Мудали на мгновение испугался, но быстро овладел собой и спросил Сешадри, не обидели ли его. "Нет, — ответил тот, — но пойди и взгляни на маленького Свами здесь внизу", — и, сказав это, ушел.
Удивленный, Мудали спустился по ступенькам в подземелье. Вступив в темноту после яркого солнечного света, он сначала не мог ничего увидеть, но глаза постепенно привыкли и он различил фигуру молодого Свами. Ошеломленный увиденным, он вышел и рассказал об этом
Около двух месяцев Брахмана Свами находился в святыне Субраманьи. Обычно он сидел неподвижно в
Святыню Богини Умы в Великом Храме каждый день мыли смесью молока, воды, порошка куркумы, сахара, бананов и других составляющих, и Мауни обычно ежедневно брал стакан такого странного варева для молодого Свами. Тот быстро проглатывал его, равнодушный к запаху, и это было все питание, что он получал. Через некоторое время храмовый священник заметил подобное и распорядился, чтобы отныне чистое молоко поставлялось Мауни для передачи Брахмане Свами.
Прошло несколько недель, и Брахмана Свами перебрался в храмовый сад, полный высоких кустов олеандра, достигавших порой десяти — двенадцати футов высоты. Он даже передвигался в трансе, ибо при пробуждении к этому миру иногда обнаруживал себя под каким-то другим кустом, не помня, как там очутился. Он шел затем к помещению, где стоял храмовый транспорт, на котором по святым дням возили в процессии кумиры богов. Здесь тоже он по временам пробуждался к миру, находя свое тело в другом месте, без повреждений, хотя и неосознанно, избежав различных препятствий на пути.
После этого он сидел некоторое время под деревом рядом с дорогой, идущей вокруг территории храма внутри её внешней стены и используемой для храмовых процессий. Он оставался какое-то время здесь и у святыни Мангай Пиллайяр[28]. Ежегодно большие массы паломников скапливались в Тируваннамалае на празднество Картикай, приходящееся на ноябрь или декабрь, когда на вершине Аруначалы зажигается сигнальный огонь в знак появления Шивы как столба света, описываемого нами далее в главе 6, а в этот год многие приходили неотрывно смотреть на юного Свами или упасть ниц перед ним. Именно в это время у него появился первый постоянный почитатель. Удданди Найянар был поглощен духовными занятиями, но не получал от них внутреннего Покоя. Увидев молодого Свами, погруженного в беспрестанное
Около этого времени некий Аннамалай Тамбиран проходил мимо дерева юного Свами. Он был так поражен безмятежной красотой сидящего в уединении Свами, не затрагиваемого заботой и мыслью, что простерся перед ним, и после этого ежедневно приходил поклониться Свами. Тамбиран был
Через некоторое время ему пришла в голову мысль, что юного Свами будут меньше беспокоить в Гурумуртаме, как называли эту святыню, а также, поскольку стоял прохладный сезон, такое место окажется более уютным. Тамбиран не решался предложить это и сначала обсудил вопрос с Найянаром, поскольку никто из них еще не говорил со Свами. В конце концов он набрался мужества сделать предложение. Свами согласился и в феврале 1897 года, менее чем через полгода после своего прибытия в Тируваннамалай, ушел с Тамбираном в Гурумуртам.
Когда он прибыл туда, образ его жизни не изменился. Пол внутри святыни кишел муравьями, но Свами, казалось, не обращал внимания на их ползание по нему и укусы. Через некоторое время в одном из углов ему поставили табурет для сидения, а ноги погрузили в воду, чтобы защитить от муравьев, но даже тогда он опирался спиной о стену, создавая мостик для них. От такого постоянного сидения спина оставляла неизменный отпечаток на стене.
Паломники и туристы начали скапливаться у Гурумуртама, и многие падали ниц перед Свами, одни — с молитвами о благах, другие — из чистого благоговения. Толпа стала такой, что было невозможно поставить бамбуковую ограду вокруг его сиденья, защищающую Свами, по крайней мере, от прикосновения кого-то из собравшихся.
Сначала Тамбиран поставлял немного еды, что была необходима, от предлагаемой в святыне его Гуру, но вскоре покинул Тируваннамалай. Он сказал Найянару о своем возвращении обратно через неделю, но обстоятельства так сложились, что отсутствовал больше года. Несколькими неделями позднее Найянар тоже должен был уйти к своему
Это случилось незадолго перед тем, как пришел другой постоянный слуга. Один малаяламский
Приблизительно в это же время и другие также рассказывали ему о юном Свами, о том, что у того нет слуги и что служить Свами — блаженство. Он был до глубины души взволнован самим видением Свами. Некоторое время из чувства долга он еще продолжал свое поклонение в храме Виньяки, но его сердце уже было с живым Свами, и вскоре его преданность последнему стала всепоглощающей. Двадцать один год он служил Свами как слуга, посвятив ему весь остаток жизни.
Работы у него было довольно мало. Он получал еду, предложенную почитателями, но всё, что Свами принимал, состояло из ежедневной единственной чашки пищи в полдень, а остальное возвращалось жертвователям как
Тело Свами было крайне запущено. Оно игнорировалось им полностью и никогда не мылось. Волосы отросли снова, были густыми и спутанными, а ногти выросли длинные и скручивались. Некоторые считали это знаком глубокой старости и распространяли слух, будто Свами сохранил молодое тело йогическими силами. Действительно, его тело было ослаблено до пределов выносливости. Когда ему требовалось выйти, то силы хватало только, чтобы едва приподняться. Он поднимался на несколько дюймов, а затем вновь падал обратно, от слабости и головокружения, и требовалось несколько повторных попыток, прежде чем удавалось встать на ноги. При одном таком случае он дошел до двери и уже держался за нее обеими руками, когда почувствовал, что Паланисвами поддерживает его. Всегда нерасположенный принимать помощь, он спросил: "Почему вы держите меня?", и Паланисвами ответил: "Свами собирался упасть, и я поддержал его, чтобы предотвратить падение".
Тому, кто достиг Союза с Божественным, иногда поклоняются тем же способом, что и кумиру в храме, — при сжигании камфоры, сандаловой пасты, цветов, с возлияниями и пением. Когда Тамбиран находился в Гурумуртаме, он решил почитать Свами точно так же. В первый день Свами был захвачен врасплох, но на следующий, когда Тамбиран принес свою ежедневную чашку пищи, он увидел на стене, чуть выше Свами, слова, написанные на тамили древесным углем: "Такой службы достаточно для этого", означающие, что только пища и должна предлагаться этому телу.