— Почему вы перестали к ней ездить?
— Китти Эрншоу удалилась на покой, вышла замуж, ударилась в религию или что-то вроде того. Новое руководство было другим, сплошь восточные девушки. Не только японки и китаянки, но и уроженки Бирмы, Сингапура, Явы… отовсюду. На моей памяти мадам никогда не показывалась, но я слышал рассказы. Маркиза де Сад, вот как ее называли.
— Маркиза де Сад?
— Да, Маркиза. Шутили, наверное. Но мне заведение стало казаться чересчур извращенским. Как тем вечером, когда я повстречал в баре пьяницу, и он сказал: «Выбрал себе девушку? Возьми ту, со стеклянным глазом… у нее отличное гнездо». — Берни пожал плечами. — Возможно, тут они тоже шутили, но я навидался такого, что призадумался. Цепи и связанные веревками люди… ну, вы знаете, всякие хлысты, наручники по всем четырем столбикам кровати и швейцарские армейские ножи. Короче, я перестал туда ходить.
— А ваш друг Тим?
— Не знаю. Студия уволила его, когда наступила эра телевидения. Что случилось с ним после этого, сказать не могу.
— А выяснять не пытались?
Старик воткнул сигару в пепельницу:
— Послушайте, мистер Колмер, я немного устал. Так что, если не возражаете…
— Понимаю, сэр. — Грег улыбнулся. — И хочу вас поблагодарить. Вы очень помогли. — Он встал. — Последнее… Расположение места, о котором мы говорили. Если бы вы могли указать его более четко…
— Оно восточнее Бенедикта, больше ничего не помню, — нахмурился Берни. — Грунтовая дорога, вероятно, за эти годы исчезла. — Он заколебался. — Ах, да, наверное, там все сгорело во время того пожара в шестидесятых.
— Я мог бы глянуть. В документах Пожарного департамента.
— Не тратьте время попусту. Местечко за пределами Беверли-Хиллз и даже Лос-Анджелеса. Это ничейная земля, собственно, потому заведение и работало. Никто не знал, под чьей оно юрисдикцией.
— Я понял. — Грег повернулся к выходу. — И еще раз, спасибо.
Старик провел его до двери:
— Не стоит.
— Не стоит что?
— Не ходите туда. Ради вашего же блага.
— Это запрет или предупреждение?
— Считайте, что это совет. От знающего человека.