Дороги богов

 Громогласный смех пронесся по коридорам Маледиктуса.

– Ты все еще пытаешься быть благородным! – Бог усмехнулся в седые усы. – Нельзя играть по правилам, когда в твоих руках столько власти, сын. Люди должны покориться сильнейшим.

 Кейн упрямо замотал головой. В его памяти еще жил Лабиринт в Сахрезе, испытания, которые он шаг за шагом проходил. Молодой вериец вышел оттуда другим. Об этом его предупреждала Миа. Умение творить было утрачено навсегда. Не говоря уже о самих препятствиях, что заставляли Кейна делать выбор, проверяли как далеко готов зайти будущий король Вереса. Миа удовлетворенно кивнула, встретив друга на выходе: его принципы остались неизменны.

– Люди – твои первые прихожане. Их вера хранила мир многие века. Да, я сам предложил тебе изменять их природу, но, отец, мы не можем превратить их в рабов!

 Кейн отчаянно пытался переубедить отца. Верес хотел больше власти. Ему понравилась возможность без конца пополнять свою армию полукровками, а короткая жизнь смертных была проста. Не было должного просвещения, образования, все цели сводились к тому, чтобы существовать сыто и обеспечено.

 Верийцы же, напротив, жаждали знаний и развития. Недолго думая, Верес сделал ставку на восемь Домов. Он хотел отдать им земли в собственность вместе с абсолютной властью над смертными.

 Закон был плохо прописан, Кейн, заглядывая вперед, знал, что безнаказанность сделает из Истинных тиранов. Религия получит сокрушительный удар, все реже будут звучать молитвы в храмах.

 Люди доверяли полубогу. Кейн мог свободно зайти в любой город, он часто решал какие-то споры, помогал, когда смертные сталкивались с действительно большой бедой. Его любили. А теперь Верес хотел превратить эти живые души в обычный материал.

Дома равнялись на Кейна, благородные отпрыски рвались в его личную гвардию, а несогласные боялись показаться на глаза.

– Кейн, любовь толпы стоит дешево. – Верес нахмурился. – Они будут проклинать тебя, когда ты перестанешь удовлетворять их потребности. Тебя будут обвинять во всех промахах, забыв былые заслуги. Верь мне. Я не жесток и не безумен. Есть еще семь миров, которые перестали быть верными друзьями.

 И это тоже было правдой: боги столкнулись со своими бедами и каждый винил в этом соседа. Прошли времена, когда восьмёрка обменивалась своими успехами. Зависть была первым признаком начинающейся болезни. За добрыми советами пришли осуждения, категоричность. Наконец, агрессия.

– Сантер пытается перевести на свою сторону всех. Несущий смерть служит нашей защитой и причиной недоверия: это – убийца богов. Только его лезвие может отнять жизнь Создателей.

– Кария? – Не веря услышанному, спросил Кейн.

 Верес отрицательно качнул головой.

– Нет. Она умерла вместе со своим миром. И мне кажется, в этом замешан Сантер. Он нашел способ избавляться от нас по-другому.

– Зачем ему это, отец?

Верес погладил бороду, скривил губы.

– Видел ли ты когда-нибудь истинный облик Джареда?

Кейн пожал плечами. Сантер являлся редко, но всегда выглядел по-разному. Его выдавали только меняющие цвет глаза.

Верес помолчал, обеспокоенно бросил взгляд на просыпающуюся в окне Маледиктуса зарю: у него было еще очень много дел, а приходилось тратить время на нравоучения.