Дороги богов

– Наконец-то. – Удовлетворенно хлопнул в ладоши Кейн. – Мы встретимся с самим Сантером. Где же доблестный самодержавец теперь?

– Под столицей, Ваше величество. – Ответил Дисмас. – Королевство пошло ва-банк. Их авангард занял позиции в землях самого герцога Свейна. Отступать больше некуда.

– Мы на пороге победы, генерал. – Оскалился в улыбке Кейн. – После Оринберга займёмся Атланой. Пополнить ряды полукровками.

– Но, Ваше величество, они же будут плохо обучены. – Нахмурил брови Дисмас.

– Пушечное мясо не должно думать. – Кивнул Кейн. – Королева направила в Лорин новые силы. Отдадите их в распоряжение Лино ди Герра. Герцог возьмет чуть южнее, зайдет в тыл. А сейчас – встать лагерем, через две ночи собрать совет. Выслать разведку в столицу. Все донесения – мне на стол, без задержек.

 Дисмас кивнул и откланялся. Временами Кейн вел себя странно, но на то всегда были свои причины.

 Чем больше времени проходило с того дня, как король покинул Маледиктус, тем меньше оставалось в нем от чувства удовлетворенности, спокойствия и сосредоточенности. Кейн становился излишне раздражительным и жестоким.

 Обвалившиеся стены домов, утопающие в крови каменные дороги… Зловоние, исходившее от гниющих смертных, привлекало мух и крыс. Днем слеталось воронье, кажется, какая-то стая волков шла по пятам, объедаясь не успевающими остывать трупами.

 Люди убивали друг друга не для того, чтобы продлить жизнь или набраться сил. Просто для развлечения или самоутверждения. Кейн скривился. В жизни верийцев убийство всегда имело смысл и конкретную цель: с каждой поглощенной душой они становились могущественнее. Его раса многого добилась в магии, науках и искусстве. Людям даже не снились такие высоты.

 И все же, верийцы разочаровали бога. Они стали проявлять все ту же ненасытность. Им хотелось больше власти, они не отдавали больше души, накапливали их в себе. Их изначальная функция была утрачена, и Кейну снова приходилось самому беспокоиться о равновесии Вереса. К тому же, полукровки, которых беспорядочно плодили Истинные, окончательно подорвали веру смертных.

 Луна смотрела на его чеканное лицо, сверкающие алые доспехи, волнистое лезвие меча с рукоятью в виде черепа. Он победителем взобрался на павшие руины. Кейн поднялся на самую высокую точку города. Здесь улица, петляя, открывала вид на дорогу, ведущую в столицу.

 Еще несколько дней, – и королевство падет. Он разрушит эти древние города, сотрет с лица земли храмы Лорин, чтобы выманить эту жалкую трусиху. Она должна вступиться за своих детей, за свои создания, за свой ничтожный мир. Тогда он узнает, почему остальные боги ополчились против его мира, а Сантер вдруг принялся командовать.

 Кейн ощущал присутствие третьего игрока. Он стоял за безупречно сплетенной магией духовников из храма Лорин. И у магии этой не было ничего общего с самой богиней.

 Весь Лорин был слишком ажурным, стихийным и мечтательным. Словом, во всем, – в пряничных деревушках, утонченных городах и плохо укрепленных замках, в зеленых лугах и хрустальных реках, – во всем чувствовалась женская рука.

 Магия жреца, что чуть не сжег графиню де Стрейн, была холодной и точной. Каждая фигура заклинания подчинялась расчету и логике.

 Игра становилась все интереснее.

 Короткое послание от Жанны Кейн носил с собой. Девчонка просила его. Впервые она что-то попросила сама.

 «Я покидаю Маледиктус, чтобы присоединиться к тебе в Лорин. И ты не посмеешь отказать той, кому не безразлична твоя жизнь, встать рядом с тобой»

 Было что-то хитрое и скрытое в этих двух строчках. Кейн улыбался, снова и снова перечитывая их. Что она имела ввиду? Или кого? Даже просьба у лоринки звучала как приказ, как решенное дело, уведомление о неизбежном. Избалованная и самоуверенная, она принимала все не задумываясь, не благодаря. Кейн решил преподать Жанне хороший урок.

 Тихая ночь, полная звезд, разрушенные дома на узкой улочке… Холодный осенний ветер налетал порывами. Найти Кейна для нее не составило труда: она слышала его Зов. Сначала Жанна отыскала разлом между мирами. В этом ей помогли горы Маледиктуса. А дальше… Не сложно найти армию, что так безжалостно сметает все на своем пути.