— Да ты все… Я боюсь летать самолетами… А поедемте, ребята, на море, подлечить нервы? А поедемте! То есть, я не знаю, как правильно говорить? Поедем! А мы полетим на частном великолепном самолете! А полетели! И что? Вот это мы подлечили нервы!
— Не бухти, Витольд! Зато сразу вылечишься от всех болезней! — ответил ему Иван. — Принимай соленые ванны!
— Мне кажется, что мы уже распухли от соли и воды, — сказал Витольд, — накупались уже в первый день!
— Это смешно! — усмехнулся Иван, все время с тревогой глядя на Яну.
— Мы счастливчики. Мы выжили после авиакатастрофы! — Иван подмигнул Яне.
— Еще не выжили, — возразил ему Витольд. — Эх, Яна, может, это твой бывший тебе отомстил? Зря ты на него набрасывалась. Решил проблему разом.
— Ты чего такое говоришь? Если бы мы были не в воде, я бы тебя на дуэль вызвал! — возмутился Иван Демидович и плеснул Витольду водой в лицо.
— Тьфу! Да я пошутил. Но самолет-то его!
— Его… Представляю, что с ним будет, когда он узнает, — пробормотал Иван.
— Это когда он узнает, что лишился многих миллионов, то есть своего самолета? — отозвался Витольд, и снова получил порцию воды в лицо.
— Опять шутишь? Я имею в виду, что погибли люди, а особенно Яна, — пояснил Иван Демидович.
— Бедная моя мама, мои дети… — ужаснулась Яна.
Мужчины замолчали. Каждый прикидывал, кто может расстроиться, узнав о его смерти.
Лицо Ивана Демидовича помрачнело.
— Порхал всю жизнь, столько женщин было, а ведь никто и не пожалеет, если умру. Мало того, кто-нибудь даже обрадуется. Скажет, что так ему, старому козлу, и надо! Только сейчас подумал об этом.
— Моя мама помянет, — успокоила его Яна.
— Она будет о тебе горевать, ей не до меня будет.
— Отгорюет обо мне и вспомнит про тебя. Ты — отец ее единственного ребенка. Да и любила она тебя всегда, — ответила Яна.
— Откуда ты знаешь? Она тебе сама сказала? Почему ты так говоришь? — возбудился Иван.
— Женская интуиция. Но жить с тобой она, конечно, не будет, так что губу закатай обратно. У мамы сильно развит инстинкт самосохранения, — ответил Цветкова, всматриваясь вдаль. — А акул здесь нет?