Сознание Мартина сделало резкий виток в сторону, он попытался оттолкнуться от девушки, но это оказалось невозможным. Ни руки, ни ноги не слушались его, и он отключился. Снилось Мартину, что плывет он по бескрайнему и глубокому океану. По ощущениям, вода была не холодной, а почему-то горячей. Ему было душно, жарко, а какие-то женские руки ласкали его тело. Он понимал, что это русалки, которые хотят утащить его на дно, и плыл от их пут как можно скорее — из последних сил. Ему было очень плохо, жар сжигал все его тело, и даже вода не охлаждала. Впереди наконец появился хоть какой-то объект, за который можно было зацепиться взглядом, кроме бескрайней линии горизонта. Это был остров, небольшой участок земли, который почему-то был весь объят огнем. А на кромке берега, вся в полыхающем пламени, стояла тонкая, изящная фигурка с развевающимися длинными светлыми волосами и большими, самыми красивыми в мире глазами цвета слияния неба с океаном.
— Яна, я иду к тебе, — прошептал Мартин и очнулся от своего кошмара.
Сердце мерно стучало в груди, отдавая в виски неприятным звоном. Вокруг царил полумрак. Последнее, что помнил Мартин, — он находился в лагере спасения, развернутом в определенном месте, с медицинскими палатками. Сейчас же Мартин понимал, что он лежит не в палатке, а явно в помещении. Ему было душно, он склонил голову и увидел абсолютно нагую девушку, что лежала на его груди, прижавшись к нему всем телом и разметав свои светлые волосы. Его затошнило. Он не понимал, кто она и что тут делает. На лбу мгновенно выступил пот. Мартин аккуратно выбрался из-под горячего женского тела, девушка мягко скатилась на подушки и что-то сладко промурлыкала. Мартин выждал секунду и сел на кровать, его нереально мутило. Он видел, что и он абсолютно обнажен. Это было непонятно и вызывало много вопросов, но сейчас Мартину было не до этого, главное, что его интересовало в жизни, — это судьба и жизнь Яны Цветковой.
Он с трудом встал на ноги, ощутив резкую боль в руке. Мартин вырвал капельницу из вены и постарался удержать равновесие. Ничего из одежды, кроме женских трусиков, лифчика и маленького белого медицинского халата, он не увидел. Поэтому Мартин сорвал полотенце, которое висело в палате рядом с раковиной, и обмотался им на талии. Его мощная фигура в этой набедренной повязке напоминала древнегреческого бога. Держась за руку, из вены которой сочилась кровь, он вышел из палаты в большой коридор.
Мартин почти сразу понял, что находится в усадьбе, принадлежащей их семье, а конкретно — в том крыле лечебницы, которое оставили для психически больных. Две трети шикарной усадьбы было переделано под пансионат и санаторий для отдыхающих на любой вкус и кошелек. Это было старинное здание с высокими арочными потолками, мозаикой и антикварными хрустальными люстрами. Когда-то давно им со Стефанией Сергеевной предлагали сделать в этой усадьбе музей или выставочный зал. Но они тогда решили, что не могут выкинуть психически больных людей, которым некуда деваться, на улицу. Даже сейчас пациенты еще оставались в изолированной части крыла.
Потом, на их руках находилась Настя, покалеченная жена Мартина, которая нуждалась в реабилитации и поддержке. Да и вообще, хотелось сделать так, чтобы люди приезжали на море, отдыхали и лечились, кому надо. Для себя Мартин с матерью оставили апартаменты с видом на море, которые никогда не сдавались отдыхающим.
Мартина сильно шатало, так что он бился плечами то об одну стенку, то о другую. Ноги его подкашивались. Он споткнулся о какой-то столик с инструментами, который перевернулся с громким шумом. Мартин остановился и прислонился лбом к стене. Конечно, он понял, что находится в том самом закрытом крыле своего же пансионата. Как и почему он там оказался, Мартин не помнил. Сейчас он хотел одного — выбраться отсюда. В палаты душевнобольных заходить было бесполезно, для общей безопасности на всех окнах стояли решетки. У этих пациентов все было отдельное, и своя столовая, и своя территория для прогулок за забором. Выбраться можно было только через пост охраны. Туда Мартин и направился.
Мужчина средних лет вытянулся в струнку, вылупив глаза.
— Мартин Романович… как вы здесь? В таком виде…
— Это я у вас должен спросить, что я здесь делаю и почему в таком виде, — ответил Мартин. — Открывайте дверь!
— Но вы здесь вроде как на излечении. Я не медик. Слух прошел, что хозяина здесь положили в комфортные условия, — растерялся охранник. — Надо бы с Аркадием Михайловичем поговорить. Он даст добро, и я вас выпущу. Вы выглядите очень бледным, — сглатывая слюну, добавил он в конце, словно в свое оправдание.
Темные глаза Мартина помрачнели еще больше. Несколько секунд он смотрел в лицо охранника, пока тот не опустил глаза, и проговорил:
— Это на каком основании вы меня здесь удерживаете? Вы правы, я слишком хреново себя чувствую, чтобы еще вступать с вами в дискуссию. Я просто еще раз предлагаю вам открыть дверь или я просто сейчас выбью ее ногой.
— Хорошо, как скажете, — вскочил охранник, отпирая замок.
— Сколько я здесь? — спросил Мартин.
— Сутки.
— Сутки? Какие новости по самолету? Надеюсь, вы в курсе, что произошла авиакатастрофа?
— Конечно, в курсе. Все знают.
— И меня вырубили на сутки? Кто это сделал?
— Я… Я не знаю, поговорите с главным врачом, он точно в курсе. Новостей никаких, никого не нашли.