А смотрел он при этом на Яну, и его глаза светились огнем, который Яна видела у него только на театральных подмостках.
И тут огонь в его глазах резко потух, потому что Иван Демидович получил очень сильный удар под дых мощным кулаком напавшего на него доктора. Иван моментально рухнул на колени и упал лицом в пол, хрипя и задыхаясь. Нападение было внезапным и подлым. Но доктор не остановился на достигнутом и стукнул кулаком по затылку Ивана. Тот моментально затих. Все это произошло настолько быстро, что Яна моргнуть не успела, как врач метнулся к ней и схватил за шею. Его лицо побагровело, изо рта несло перегаром.
— Что же ты за человек такой?! Тварь ты! Чего я еще должен был сделать, чтобы до такой дуры дошло?!
Я же сказал русским языком — уходи! Это непонятно?! Если бы ты ушла, ничего бы не было! Но нет! Открыла свою варежку! И чего ты добилась?! Долговязая выскочка! Да я прикончу вас обоих тогда! Как же вы надоели, что же вы лезете везде?
Уже на первых словах этой тирады злодей схватил Яну за горло, резко толкнул ее невесомое тело, повалил на больничную кровать и принялся душить сильно и неотвратимо.
Яна сразу же почувствовала жуткое напряжение в мышцах шеи, глаза ее затуманились, в голове образовался какой-то вакуум. Как ни странно, в эту минуту она беспокоилась не о своей жизни, а об отце. Иван Демидович лежал на полу без движения, умер он или только потерял сознание? Лже-врач расправился с ним жестоко, бил изо всех сил. Цветкова вдруг ощутила острую жалость к себе, к отцу, к маме. Они все вместе могли быть счастливой семьей, если бы родители вовремя открылись друг другу, сделали шаг навстречу. Но они не ценили то прекрасное чувство, которое было между ними, — любовь, и в результате Яна выросла, не зная ласки родного отца. Как жаль, что жизнь сложилась так глупо.
Цветкова вдруг подумала о Мартине. Она отчетливо поняла, что запутанные отношения с ним — это тоже одна большая глупость. Как же нелепо и бестолково живет она вдали от любимого человека, и как заблуждается он, идя на поводу идиотских общественных стереотипов. Из-за неожиданно свалившихся на нее денег, из-за банального «Что скажут люди?» он отказывается от любви всей своей жизни. Тысячу раз они могли уже воссоединиться, но всегда какая-то досадная мелочь им мешала. И вот теперь между ними стоит отнюдь не мелочь, а сама смерть.
Неужели это конец?
Изображение померкло в глазах Цветковой. Своего душителя она уже не видела отчетливо, он казался ей большой темной тенью. Вдруг Яна заметила за его спиной другую тень — небольшую, даже тщедушную. Можно было бы подумать, что это Ангел, но нет, тень была без крыльев. В руках маленькой тени мелькнула длинная, тонкая палка с набалдашником. Палка соединилась с головой душителя, и он стал как-то уменьшаться. Нет, не сдувался, как воздушный шарик, а просто оседал вниз, уходя из зоны видимости. И вскоре исчез совсем.
— Доченька! Доченька моя! — услышала Яна дрожащий и до боли знакомый голос.
У нее дико болело горло и раскалывалась голова. Она недоумевала: почему все-таки осталась на том вулкане? Витольд Леонидович и Иван Демидович легко бежали по кромке моря. Вспененные волны всех оттенков голубого цвета накатывали на линию песка, который, словно мозаикой, был выложен разноцветными ракушками. Вот именно по этой кромке двое мужчин и убегали от нее. А вот бежавшая за ними Яна совсем не чувствовала никакой легкости. Ее ноги глубоко увязали в мокром и тягучем песке. Цветкова кричала им вслед, чтобы они ее не бросали, но мужчины не слышали и продолжали свой легкий бег, несмотря на свой немолодой возраст. А на Яну вдобавок ко всему обрушилась еще одна беда: на нее посыпался плотный, обжигающий пепел, который не давал ей дышать. Она уже начинала терять сознание, когда голос матери вырвал ее из этого песочно-лавового ада. Яна ахнула, вздохнула и открыла глаза.
— Мама?!
— Доченька, слава богу! Как ты меня напугала! С тобой все хорошо? Ты дышишь? — беспокоилась Валентина.
— Мама… А ты как здесь? — спросила Яна, осматриваясь.
Никакого моря, ракушек и вулканического пепла тут не было, а была больничная палата. На полу ничком лежал, не подавая признаков жизни, Иван Демидович. Сверху на него крест-накрест навалилось тело большого мужчины в белом халате, ворот которого уже превращался в кровавый ошейник из-за обильного кровотечения из затылка.
— Мама, чем ты его ударила? — спросила Яна хриплым голосом.
— Штативом от капельницы. Первое, что под руку попалось, когда из-под кровати выбралась, — пояснила Валентина Петровна.
— Откуда выбралась? — постепенно мозг Яны насыщался кислородом.
— Пряталась я там, — смутилась актриса.