Рубеж веков

Несколько расседланных лошадей были привязаны у одного из обломков здания. Рядом лежали сумы и мешки. Чуть дальше, прислонённые к кладке из белого камня стояли ряд мушкетов.

А на ромеев, медленно выезжающих с тропы один за другим, недоуменно смотрели несколько человек в сине-оранжевых одеждах, в широких шароварах и тюрбанах на голове, сидящих на обломках колонн и стоящих у небольшого костерка.

Несколько секунд две стороны глазели друг на друга, пока кто-то не крикнул что-то неразборчивое и всё завертелось. Сарацины бросились к оружию, а потом обратно к костру, поджигая свои фитили.

Паск кричал, указывая в сторону более малочисленных врагов:

- Вперёд! Рубите их! Стреляйте и колите!

Кто-то начал спешиваться, а кто-то, не дожидаясь выпалил из аркебузы с седла. Ближайшие кони вскинулись, встали на дыбы, а горе стрелок вылетел из седла вместе с ещё одним товарищем.

Теодор спрыгнул с седла, отпрыгнув от обезумевшей лошади, а сам начал дрожащими от возбуждения руками готовить аркебузу к выстрелу – вдел фитиль, прицелился в стоявших группой врагов и выстрелил. Брызнули искры, вырвавшийся дым на время скрыл результат огня.

С той стороны так же раздались выстрелы, и пара стрелков, пронзённые пулями, упали.

Ботелло рванулся вперёд, выхватив свой меч, и разрубил голову одному из «тюрбанников», который рухнул на месте. Но успех его на этом и закончился, так как из проёма стены разрушенной виллы, там, где когда-то по-видимому было окно, выскочил воин в тёмной броне, оказавшись поблизости от Паска. Вытянув руку, в которой был зажат пистоль, он выстрелил в Ботелло, отчего тот, схватившись за грудь, сделал несколько шагов в сторону, но от ударов сабель уже тех, кто до этого стрелял из мушкетов, а сейчас схватились за сабли, упал.

Видя гибель своего командира, бойцы растерялись.

- Да стреляйте вы уже! Целься! Пли, ходячие вы задницы!

Бойцы, которых помимо Лемка было ещё человек шесть, заученно выполнили команды, которые им вбили в головы. Залп почти в упор на бегущих к ним исмаилитов, и ещё пара из них падает. Но тот, что в тёмной броне и один из «сине-оранжевых» не дрогнули, а страшно закричали, кинувшись на растерянных солдат, держащих свои ружья и пытаясь их перезарядить. Удар сверху саблей и пальцы солдата веером разлетелись, а он сам падает с дико крича, зажимая второй рукой покалеченную кисть

Теодор, дрожа, уже насыпал затравочный порох на пороховую полку, безбожно его рассыпая.

Тёмная броня оказалось длинной кольчугой до колен, в которой сарацинский воин в шлеме с открытым лицом и двумя белыми перьями, вставленные во втулки на передней части шлема, был очень быстр. Два стремительных удара и ещё два стрелка падают, обливаясь кровью. Новый шаг, отклонился от удара аркебузой, нанесенной как аркебузой и совместно со своим «сине-оранжевым» товарищем они совместно пронзают и этого солдата.

Сзади к ним, временно справившись с болью кинулся боец с изувеченной рукой и один из двух оглушённых, упавших с коня и пришедших в себя. Достав один корд, а второй такой же парамерион, как у Лемка, они попытались ударить в спину сарацинам, но у них не получилось. Один крикнул второму, и они бросились в разные стороны, а потом, совместно бросились на одного солдата. «Сине-оранжевый» сделал выпад в ногу, от которого стрелок успел сделать шаг в сторону, но «тёмный» прыгнул и ударил всей массой своего тела, срубив бедняге голову. Изувеченный ударил своим кордом, но его нож не нанёс никакого урона броне убийце солдат, а вот сам уже от ответного удара, отрубившей ему руку по локоть, защититься уже смог…

Ромеев, вместе с Лемком, на ногах осталось трое, против двоих воинов, которые уже посекли столько их товарищей. И один, не выдержав, бросил так и не заряженную аркебузу в сторону врагов и бросился бежать, что ему и удалось сделать, пока сарацины разбирались с его товарищами.

Но в тот момент, когда воин в длинной кольчуге разобрался с изувеченным, Лемк был готов к выстрелу, который он и произвел, целясь в ненавистного врага. Расстояние было плёвым, шанса промазать не было. Аркебуза исправно выстрелила, но из-за того, что Теодор пересыпал пороха на полку, шарахнуло у него перед глазами огнём так, что он, хватаясь руками за обожжённое лицо, ослеплённый упал в траву.

Сколько прошло времени, Теодор не знал, когда он сумел открыть глаза и увидеть не красно-чёрные пятна перед глазами, а окружающую изумрудную зелень травы. И пришёл в себя он вовремя, чтобы увидеть, как оставшийся в одиночестве враг добивает его последнего товарища, перерезая ему горло.

Сарацин, увидев, что у него появился ещё один противник, метнулся к нему, занося руку с кинжалом для удара, но кинувшийся навстречу Лемк сумел перехватить его руку своей левой и они, рыча и осыпая друг друга ударами. Пока они перекатывались, тюрбан упал с головы врага, под которой оказалась выбритая голова. Свободная рука сарацина вцепилась в волосы Теодора, запрокидывая его голову, в то время пока его правая рука скользила по мокрой от пота макушке врага.

Но подогнув ногу, он вытащил засапожный нож и начал бить врага в бок, раз за разом, нанеся десяток ударов, протыкая одежду и мышцы, скользя некоторыми ударами по рёбрам, пока не почувствовал, что хватка рук врага стала слабеть и его ладони разжались, выпуская волосы Теодора и кинжал, что успел сделать несколько царапин на его шее. Удивлённый взгляд и чёрные глаза противника застывают, смотря куда-то в кроны деревьев.