Римаут

– Да вот черт его… – грубовато отвечает отец и подходит к невысоким ступенькам, ведущим к узкому, явно пешеходному полотну моста.

Все выглядит основательным и – вот странно! – не очень новым. Словно не один год он стоит здесь. Камни ступенек обросли понизу мхом, перила немного заржавели. Даже полосы цемента, покрывающие уходящую вдаль дорожку – местами потрескались. Странно, но на перилах нет вездесущих замков от влюбленных, а на полотне – ни следа граффити.

Карл достает из сумки карту. Все есть – парк, центральная аллея, дорожки эти и то обозначены, узкая полоса пляжа, – а моста нет.

Хоть тресни.

Хотя он – вот он, руками трогай, ногами наступай. А его нет. Да и зачем он здесь, если задуматься? Есть другие мосты, Майн ими не обижен – езжай не хочу. На кой черт кому-то понадобилось воткнуть пешеходный переход при наличии новенького Гольбейнского мостика?

– Марта, я не знаю… – как-то смущенно говорит он, пряча карту. – И ведь выглядит не совсем… новым.

– А давай по нему пройдемся? – предлагает девушка. – Искупаемся на том берегу, какая разница. Зато – приключение!

Она прекрасна сейчас. Ветер с реки распушил темные волосы, туго обтянул платьем стройную фигуру. Марта мечтательно смотрит мимо Карла туда, над водой, вдоль моста. Она словно видит другую жизнь, еще более прекрасную, чем их общая молодость.

– Ну… – с сомнением тянет отец. – Да можно… Опасно только: вдруг он не достроен. До середины дойдем, а дальше – пусто.

– Вернемся тогда, подумаешь. Да и ограждение было бы.

Они поднимаются по ступенькам, словно служащим связкой этого берега, заросшего травой, с другой реальностью. Мосты и перекрестки – они этим славятся, какой-то странной границей между «где-то здесь» и «уже там».

Сумка снова на плече у Карла, он держит маму за руку. За перила хвататься смысла нет – грязноваты они. Да и так идти вполне нормально, не сдует. Мостик под ногами поднимается над водой, пологой дугой уходя вверх. Яркое солнце отсвечивает от мелких волн под ногами, слепит глаза, если посмотреть вниз.

– Карл, а ты меня любишь? – внезапно спрашивает мама. Она поворачивает голову и смотрит на него в упор.

– Конечно, моя дорогая!

– Точно?

– Да…

Ответ отца эхом звучит над водой, как крик заблудившейся речной птицы, хотя он отвечает тихо и с нежностью. Через пару десятков шагов Карл понимает, что что-то не так. Над водой стоит тишина: ни ветра, ни плеска волн. Мертвый штиль, как будто кто-то выключил весь звук на свете. Разом.

– Странно как-то… – говорит Марта. – Слишком здесь все… не так.

В ее голосе что-то изменилось. Неуловимо. Еле заметно. Только Карл бы и смог заметить. Она стала говорить более печально и как-то… взрослее, что ли? Он смотрит на маму и замечает, что она и внешне стала чуть-чуть иной. Волосы немного короче, появилась рыжеватая прядь, как случайный мазок краски. Вместо платья на ней немного смешной офисный наряд – белый верх, темный низ.

– Ты тоже изменился… – шепчет мама, заметив его внимательный взгляд. – Галстук только слишком яркий.