— Моя "ласточка", — застонал, уткнувшись лицом в траву, Сергей.
— Я понимаю тебя, — потряс его за плечо реставратор, — мне тоже жалко машину, но, я думаю, было бы крайне неразумно дать им сейчас, под шумок, нас прикончить. Давай отходить к деревьям.
Пригибаясь, они добежали до небольшой рощицы.
— Тут мы в относительной безопасности, — сказал Арнольд, садясь на пенек. — Ну и денек выдался. Второй раз за сутки меня пытаются засунуть под поезд.
— Значит, не зря говорят: кому суждено утонуть, тот не повесится, — сказал журналист, опускаясь на соседний пень.
— Это точно. А ты чего не вылезал?
— Дверь заклинило, — Николаев разжал кулак и показал обломок ручки. — А ты, смотрю, свою сумку не бросил.
— Ну, не только сумку. Ты, вообще, в рубашке родился. Точнее, в кожаном пиджаке. От любого другого пиджака у меня, на память о тебе, только один воротник бы остался.
— Чуть не порвал…
— Ну-ну, ты мне еще счет выставь. Кассету хоть не потерял?
Сергей похлопал себя по карману пиджака.
— Здесь, родимая.
От переезда донеслось завывание сирен "скорой помощи" и пожарных машин.
— Минут через пять, — Арнольд взглянул на часы, в сгустившихся сумерках стрелок было почти не видно, — они точно будут знать, что мы остались живы, и на нас начнется большая охота. Я предлагаю сделать ответный ход. Конем.
— Что ты имеешь в виду? Разъясни попонятней, а то у меня котелок сегодня не совсем варит.
— Я предлагаю нанести ответный визит в логово зверя, благо оно находится недалеко отсюда, разворошить их муравейник, и, пока они будут заняты зализыванием своих ран, мы постараемся выбраться за пределы города.
— После кого они будут зализывать раны? После нас? — спросил, улыбаясь, Сергей. — Что мы им сделаем, безоружные?
— А это что? — Реставратор вытащил из сумки арбалет. — В умелых руках он опасней "калашникова".
— Но у меня нет оружия.
— Возможно, оно нам и не понадобится.