Квадратные метры хитрости

– Смысл?

Я абсолютно и искренне незлопамятна. Но есть что-то не зависящее от меня. Отрезает – и все. Вообще – это мне совсем не свойственно, и было-то всего пару раз в жизни. Но я узнала это состояние. Это была она – точка невозврата.

Глава 9

Не терпелось узнать подробности у Вовы про пятую спорную квартиру. Спустилась к Поли.

Поли мне обрадовалась.

– Зря ты вчера с нами не поехала. Зажигали до утра. Вова обещал скоро прибыть. Сейчас по делам мотается. По твоим, кстати, тоже!

– Хороший он у тебя, – сказала я.

– Замечательный! Все же надо людям все прощать! Вот если бы у меня были всякие там замшелые предубеждения – не было бы такого друга, как Вова.

Я кивнула. Но как-то без энтузиазма. Потому что вспомнила в этот момент про Антона. Прощу ли я ему когда-нибудь теперешнее его поведение? В такой серьезный и важный для меня момент?

– Ты об Антоне думаешь? – все-таки Поли очень тонко чувствует эмоции людей. Все всегда понимает.

Я опять кивнула.

– Думаешь, безнадежно все? – спросила Поли, внимательно меня разглядывая.

– Не знаю, – честно призналась я.

– Может быть, у Антона кто-то есть?

– Не знаю, кто у него есть. Меня у него точно нет. Допустим, я даю Антону поводы для ревности. Но если бы он меня ревновал – выяснял бы отношения. Расспрашивал бы. Пытался узнать, кто соперник… Но Антон просто обижен. Лелеет свое обиженное эго. Ему себя жалко. Себя! Ему не жалко меня потерять – досадно только за себя! Огорчается, а злобу на мне вымещает.

И я вспомнила, как когда-то, года два назад Антон меня убил. Мы в компании друзей играли в Мафию. И Антон меня убил. Я тогда ушла от веселой компании и плакала. Я никогда бы не убила Антона – даже в шутку, даже в игре. А он меня убил. Но потом это забылось. Вытеснилось. Напрасно.

И Антон никогда не читал моих переводов. Я не обижалась – думала: не интересны ему итальянские любовные романы. А Тоше просто я была неинтересна. И вот теперь этот неинтерес встал во весь рост.

А когда мы ездили в Италию – не давал мне по-итальянски говорить. Перебивал и со всеми говорил по-английски. На своем плохом, простом английском. Я это списывала… Не знаю, на что я это списывала. Старалась не замечать. Напрасно. Надо было каждое лыко в строку.

А шутки эти его пошлые: «Вижу, вижу твой пушок сквозь дырявый лопушок», – ну, фу же. Тошнотворно. Отмахивалась. Зря.

И еще, еще…