[62] Насколько обоснованы взгляды Фрейда? На этот вопрос чрезвычайно трудно ответить. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что случаи, точно соответствующие схеме Фрейда, действительно существуют. Любой, кто изучал данную технику, это знает. Но никто не знает, применима ли схема Фрейда ко всем формам истерии (во всяком случае, истерия у детей и психотравмирующие неврозы образуют отдельную группу). Фрейд убежден, что его взгляды приложимы по меньшей мере к обычным случаям истерии, с которыми специалист по нервным болезням сталкивается постоянно; мой собственный опыт, хотя и значительно меньший, чем его, не позволяет опровергнуть это утверждение. В случаях истерии, которые анализировал я, симптомы были чрезвычайно разнообразны, но все они обнаруживали удивительное сходство в своей психологической структуре. При анализе внешняя форма не представляет особого интереса, ибо мы видим, как один и тот же комплекс может продуцировать весьма неожиданные и примечательные симптомы. По этой причине невозможно сказать, применима ли схема Фрейда только к определенным группам симптомов. В настоящее время мы можем лишь утверждать, что его выводы справедливы для бесконечно большого числа случаев истерии, которые до сих пор было невозможно распределить на клинические группы.
[63] Что же касается подробных результатов анализов, проведенных Фрейдом, то яростное противодействие, с которым они столкнулись, объясняется просто: практически никто не следил за развитием теории Фрейда с 1896 года. Если бы его метод анализа сновидений был проверен, а правила соблюдались неукоснительно, последние публикации, особенно «Фрагмент анализа истерии», не были бы столь трудны для понимания. Единственное, что смущает в этих отчетах, – это их откровенность. Публика не готова простить Фрейду его сексуальную символику. Впрочем, на мой взгляд, именно здесь понять его легче всего, ибо в этой области мифология, выражающая фантазийное мышление всех рас, уже подготовила почву самым поучительным образом. Достаточно упомянуть труды Штейнталя[17]1860-х годов, которые доказывают существование широко распространенной сексуальной символики в мифологических записях и истории языка. Я также вспоминаю эротизм наших поэтов и их аллегорические или символические выражения. Всякий, кто даст себе труд изучить этот материал, не сможет отрицать необычайно значимые аналогии между фрейдистской символикой и символами поэтической фантазии у отдельных людей и целых народов. Посему фрейдистский символ и его интерпретация не есть нечто неслыханное; просто мы, психиатры, к этому не привыкли. Как бы то ни было, подобные трудности не должны удерживать нас от более детального исследования проблем, поднятых Фрейдом, ибо они имеют первостепенное значение как для психиатрии, так и для неврологии.
III
Анализ сновидений
Написано на французском языке и опубликовано под названием «L’analyse des rêves» в ежегоднике Année psychologique XV (Париж, 1908), 160–167.
[64] В 1900 году Зигмунд Фрейд опубликовал в Вене объемистый труд по анализу сновидений. Ниже изложены основные результаты его исследований.
[65] Сновидение не есть нагромождение случайных и бессмысленных ассоциаций, как это принято считать, и не есть следствие соматических ощущений во время сна, как полагают многие авторы. Сновидение – это автономный и содержательный продукт психической деятельности, поддающийся, как и все другие психические функции, систематическому анализу. Органические ощущения, испытываемые во время сна, не являются причиной сновидения; они играют второстепенную роль и лишь поставляют элементы (материал), с которыми работает психика. Согласно Фрейду, сновидению, подобно любому сложному психическому продукту, присущи свои мотивы, свои цепочки предшествующих ассоциаций; как и всякое обдуманное действие, сновидение есть результат логического процесса, соперничества между различными тенденциями и победы одной тенденции над другой. Сновидение несет определенный смысл, как и все остальное, что мы делаем.
[66] Можно возразить, что вся эмпирическая реальность противоречит этой теории, ибо в большинстве своем сновидения производят на нас впечатление бессвязности и хаотичности. Фрейд называет эту последовательность путаных образов
[67] Фрейд задает себе простой вопрос: почему данный конкретный человек видит во сне именно эту конкретную вещь? На это у него должны быть особые причины, иначе закон причинности нарушится. Сновидения ребенка отличаются от сновидений взрослого так же, как сновидения образованного человека отличаются от сновидений неграмотного. В сновидении есть нечто индивидуальное: оно согласуется с психологической диспозицией субъекта. В чем же состоит эта психологическая диспозиция? Она сама является результатом нашего психического прошлого. Наше нынешнее психическое состояние зависит от нашей истории. В прошлом каждого человека содержатся элементы различной ценности, определяющие психическую «констелляцию». События, не пробуждающие сильных эмоций, практически не влияют на наши мысли или действия, тогда как события, вызывающие сильные эмоциональные реакции, имеют огромное значение для нашего последующего психологического развития. Воспоминания с выраженным чувственным тоном образуют комплексы ассоциаций, которые не только сохраняются в течение длительного времени, но обладают большой силой и тесно взаимосвязаны между собой. Предмет, к которому я отношусь без особого интереса, вызывает мало ассоциаций и вскоре исчезает с моего интеллектуального горизонта. Предмет, к которому я испытываю большой интерес, напротив, вызывает многочисленные ассоциации и надолго занимает мой разум. Каждая эмоция порождает более или менее обширный комплекс ассоциаций, который я назвал «чувственно окрашенным комплексом идей». Изучая индивидуальную историю болезни, мы неизменно обнаруживаем, что этот комплекс оказывает сильнейшее «констеллирующее» воздействие. Отсюда следует, что в любом анализе мы столкнемся с ним с самого начала. Комплексы служат главными компонентами психологической диспозиции в каждой психической структуре. В сновидении, например, мы наблюдаем эмоциональные компоненты, ибо не вызывает сомнений, что все продукты психической деятельности зависят прежде всего от сильнейших «констеллирующих» влияний.
[68] Не нужно далеко ходить, чтобы найти комплекс, который заставляет Гретхен в «Фаусте» петь:
[69] Скрытая мысль – сомнение Гретхен в верности Фауста. Песню, бессознательно выбранную Гретхен, мы бы назвали
[70] Ради этого мы трудимся, ради этого мыслим. Если мы не можем осуществить желание наяву, мы реализуем его хотя бы в фантазии. Религиозные и философские системы всех народов во все времена – лучшее этому доказательство. Мысль о бессмертии, даже в философском обличье, есть не что иное, как желание, для которого философия лишь фасад, подобному тому как песня Гретхен – лишь внешняя форма, завеса, наброшенная на ее горе.
[71] Мы видим, что в сновидении Фауста заменяет король. Произошла трансформация. Фауст стал далеким древним правителем; личность Фауста, наделенная сильным чувственным тоном, подменяется нейтральной, легендарной фигурой. Король – это ассоциация по аналогии. Король –
[72] Подобные рассуждения отнюдь не удивительны, если мы обратимся к житиям святых. Можно без труда установить природу чувств, вытесненных святой Екатериной Сиенской[20], которые косвенно проявились в видении ее небесного брака, и понять, какие желания более или менее символически проявляются в видениях и искушениях святых. Как мы знаем, между сомнамбулическим сознанием истерика и нормальным сновидением так же мало отличий, как между интеллектуальной жизнью истериков и интеллектуальной жизнью здоровых людей.
[73] Естественно, если мы спросим кого-то, почему ему приснился такой-то сон, какие тайные мысли в нем выражены, он не сможет нам ответить. Он скажет, что слишком много съел вечером, что лежал на спине; что видел или слышал это накануне – короче говоря, все то, что можно прочитать в многочисленных научных книгах о сновидениях. Что же касается сновидческой мысли, то он ее не знает и не может знать, ибо, согласно Фрейду, эта мысль вытесняется, поскольку слишком неприятна. Таким образом, если некто уверяет нас, что никогда не замечал в своих снах ничего из того, о чем говорит Фрейд, мы с трудом сдерживаем улыбку; он пытался увидеть то, что невозможно увидеть непосредственно. Сновидение маскирует вытесненный комплекс, дабы воспрепятствовать его распознаванию. Превращая Фауста в фульского короля, Гретхен делает ситуацию безобидной. Фрейд называет механизм, не дающий вытесненной мысли проявить себя со всей возможной ясностью,
[74] Теперь мы можем задать себе ряд важных вопросов. Прежде всего, что мы должны сделать, чтобы проникнуть за фасад (манифестное содержание) сновидения к реальной, тайной мысли, скрытой за ним?
[75] Вернемся к нашему примеру и предположим, что Гретхен – истеричная пациентка, которая обратилась ко мне по поводу одного неприятного сновидения. Более того, я предположу, что ничего о ней не знаю. В данном случае я не стал бы тратить время на прямые расспросы, ибо, как правило, мы не можем выявить подобные интимные переживания, не вызвав при этом сильнейшего сопротивления. Скорее, я бы попытался провести так называемый ассоциативный эксперимент[21], который открыл бы мне все подробности ее любовной связи (ее тайную беременность и т. д.). Вывод будет сделать нетрудно, и я смогу без колебаний озвучить сновидческую мысль. Но можно действовать и более осмотрительно.
[76] Например, я бы спросил ее: кто не так верен, как фульский король, или кто должен хранить верность? Этот вопрос очень быстро прояснил бы ситуацию. В таких несложных случаях, как этот, толкование или анализ сновидения сводится к нескольким простым вопросам.
[77] Приведу реальный пример такого случая. Речь идет о человеке, о котором я ничего не знаю, кроме того, что он живет в колониях и в настоящее время находится в Европе в отпуске. Во время одной из наших бесед он рассказал сон, который произвел на него глубокое впечатление. Два года назад ему приснилось,
[78] Вопрос «Кто этот человек, который поставил себя в столь опасное положение и обрек женщину на верную гибель?» глубоко тронул сновидца, поскольку этим человеком был он сам. Два года назад он отправился в исследовательское путешествие в каменистый и пустынный край. Его экспедицию безжалостно преследовали дикие жители этой страны. По ночам они нападали на группу, в результате чего несколько человек погибли. Сновидец признался, что предпринял это чрезвычайно опасное путешествие, поскольку в то время