Чтобы долго не стоять в очереди, взяли по комплексному обеду… Светлана не торопилась допивать компот. Она сидела лицом к входу в зал, то и дело поглядывая на стеклянную дверь: сейчас должны были прийти работники управления и среди них — главный инженер, Григорий Иванович… Она понимала всю безысходность своего увлечения. Женат. Двое детей — оба мальчики — восьми и десяти лет. Жена — симпатичная; Светлана видела ее однажды, на новогоднем вечере. Ей, верно, не понравилось, что та курила, а к концу была излишне навеселе, танцевала со всеми подряд и громко смеялась.
Он вошел торопливо и встал в конце очереди, тянущейся к буфету. Опять закажет двойной кофе, возьмет какую-нибудь булочку, салат завалящий. Не обед, а легкий перекусон. Видно, наверстывает дома — дома вкуснее.
— Ну что, девчата, поплыли? — поднялась Вера.
Они потянулись друг за другом к выходу.
— Добрый день, Григорий Иванович!
— Добрый день, девушки!
Вот и все на сегодня. Может быть, удастся увидеть его мельком в конце рабочего дня, а может — и не удастся. Небольшие, но — радости, ожидание чего-то впереди.
Раз в месяц, в день получки, она шла на почту. Себе оставляла только-только на житье, остальное отсылала матери. Мама писала, что у избы совсем сгнили два нижних венца и крыша протекает — со смерти отца, шесть лет уже, дранку не меняли, а сейчас есть возможность сделать ремонт: в колхозе работает студенческий отряд, строит свинарник, она уже договорилась с ребятами, и цена божеская.
Заполняя бланк перевода, Светлана мгновение помедлила, прежде чем написать сумму… Она никогда не пользовалась косметикой: подружки прямо с ума сходили по заграничной помаде, туши, теням, а ее это не заботило. Совсем немного помедлила и, мотнув головой, вывела обычную цифру. Нет уж, лучше быть такой, какая есть, без всяких искусственных прикрас — катись они в тартарары! Не слепой и так разглядит что следует.
Уходя с работы, она условилась встретиться с подругами в давно ими облюбованном и освоенном кафе, в шесть часов. Было без двадцати. Не торопясь, шла она по улице, останавливалась у витрин магазинов; прочла в газете, где какой идет фильм. Все видано-перевидано! Нет, вот этот, из старых, не смотрела. И кинотеатр рядом как раз…
К прозрачной коробке кафе она подошла ровно в шесть, поднялась на второй этаж, сразу нашла глазами приятельниц, успевших занять столик. И здесь у них был «свой». Посидеть в тесноватом зале с получки и аванса стало уже традицией: бутылка шампанского — на всех, по двести граммов мороженого ассорти с сиропом, по два пирожных, по чашечке кофе. Потом наступало время для личных дел. Дела эти были известны всем четверым, а водились только у троих: за Светланой таковых не значилось. Григорий Иванович в счет не шел.
— Не пойму, Светка, на что ты надеешься? — Тамара ковырялась ложечкой в мороженом. — Мертвое дело с твоим…
— Помолчи. Ни на что я не надеюсь.
— Сколько же так можно?! Все одна да одна. Жизнь-то, как говорится, проходит!
— «Жизнь проходит»! — передразнила Светлана. — Ты, Томочка, шпаришь словно из книжки какой!
— Слушай, Света! — Вера прикончила первый эклер и допила шампанское. — Я-то тебя давно уже не агитировала… Но почему, действительно, не поразвлечься? Убудет, что ли, от твоих чувств к Гришане нашему? Сегодня мы с Петром на такую вечеринку идем! Парней будет — навалом! Айда?
— Да не хочется мне, не хо-чет-ся! Когда надумаю, я сама попрошу: возьмите с собой! Честное слово! Надумаю — сразу же и скажу, и только вам. Я ведь всех вас очень люблю, девочки!
— Надумаешь ты, пожалуй! С твоими-то понятиями! — Катюха отхлебнула кофе.
— Ты ведь у нас жутко симпатичная, Светка! Смотри, как тот парень, вон — за столиком в углу, глаз на тебя положил! Я ему подмигиваю, а он нижнюю губу выпятил и в твою сторону кивает. Да погляди ты на него, погляди!
— Брось, Тома…