Лиса откинула голову и надавила затылком на спинку кресла — раз, другой, заставляя сработать клапан резервуара смазки.
— Ах, хорошо! Пошло маслице, побежало!
— А у меня неладно что-то, Лиса, до ног никак не доберется… И не в первый раз уже так! Попрошу завтра Марью Семеновну — пусть велит механику посмотреть, в чем дело.
— Попроси. Немолодой ты уже, Миша, немолодой! Когда меня к тебе в помощницы определили, шкура твоя очень даже потертой была. А лет-то с той поры прошло немало! Крепкий ты, однако, коли не сдаешься еще! Ну, спокойной ночи!
И Лиса решительно щелкнула выключателем, спрятанным в густом мехе на груди. Следом и Медведь опустил тяжелую лапу на свое облезлое, лоснящееся бедро.
«Хороший морозец! Градусов десять наверняка есть… Наконец-то прогноз на декабрь начал оправдываться. Авось Новый год по-людски встретим, без слякоти этой надоевшей…» — рассуждала Марья Семеновна, подходя рано утром к детскому саду.
Предновогодняя неделя в связи с переносом одного выходного на тридцать первое получилась длинной. Последние же дни, как всегда, самые суматошные.
Набрав на дверях шифр замка, она дернула колечко, толкнула правую створку; обмела с теплых сапожек снег, сняла запорошенную шляпку, встряхнула ее и прошла в свой кабинет на первом этаже — направо от лестницы. В этом же крыле был бассейн и спортивный зал, а в левом — комнаты младшей группы. Помещения средней — находились на втором этаже, старшей — на третьем.
Марья Семеновна, повесив пальто и шерстяную кофточку в шкаф, возле приготовленного к празднику для самого рослого из «наших» папаш наряда Деда Мороза, надела форменный голубой халат, достала из кармашка гребенку, подошла к развернутой на письменном столе новогодней стенгазете. Передовица с поздравлениями… Стихотворение дежурного механика С. Краснова… Фотомонтаж «Наши будни»… Дружеские шаржи на всех работников детсада, по группам. Вот младшая: Тамара Ивановна, Танечка… Робот-уборщик Заяц Младший — верхом на пылесосе. Правда, у этого робота и других забот хватает — он и еду, что с фабрики-кухни привозят, принимает, и белье из прачечной. И лифт-подъемник обслуживает. Но всего на одном рисунке не изобразишь… Это роботы средней группы — Медведь, Лиса и их подручный — Заяц Средний. Сидят друг на друге и каждый из-под лапы строго глядит в свою сторону. Дружная компания!.. Старшие — под началом у Прасковьи Васильевны. В одной руке у нее указка, в другой — глобус. Прасковья Васильевна готовит ребят к школе. При ней роботы — Большой Гном и Малый Гном, дремлют на диванчике — голова к голове, а в облаках над ними — что Гномам снится: Белоснежка у новогодней елки танцует.
Вот и весь коллектив. «Музыка» у них — приходящая, совмещенная с другим детсадом. Механик Краснов — и свой и не свой — дежурный, решили его не рисовать. И себя Марья Семеновна оформлявшей газету Танечке изображать не велела, сама не зная почему. Пускай бы — что тут такого? Но теперь уже поздно.
Заведующая глянула на часы и стала торопливо причесываться. Гребенка застревала в густых волосах, Марья Семеновна нетерпеливо дергала ее, морщась от боли. «Так тебе и надо, милая: недосушила вчера после ванны, лечь спать торопилась — терпи теперь!..»
Управившись с волосами, она заспешила в подсобные помещения первого этажа. Заяц Младший сидел в кресле, наклонив набок ушастую голову, ощетинившись рыжими усами. Полюбовавшись молодцом, Марья Семеновна нащупала на его груди кнопку выключателя, щелкнула. Робот открыл глаза, и они засветились зеленым огнем — все ярче и ярче, до полного накала. Заяц шевельнул лапами.
— С добрым утром, труженик! Вставай, проверяй свой подъемник — скоро завтрак привезут.
Когда она поднялась на второй этаж, внизу прозвенел мелодичный колокольчик и послышались голоса Тамары Ивановны и Танечки, а когда, закончив обход всех помещений и разбудив одного за другим — Медведя, Лису и Зайца Среднего, обоих Гномов и Зайца Старшего, сошла в вестибюль — дверь с грохотом распахнулась и ворвался первый ребенок. Поправив съехавший на глаза меховой треух, он швырнул в угол хоккейную клюшку и снял рукавицы.
— Здравствуйте, Марья Семеновна!
— Здравствуй, здравствуй! Проходи, раздевайся… Кстати, когда ты все же перестанешь так хлопать дверью? А, Петров!
Марья Семеновна стояла у широкого окна кабинета и смотрела на своих подопечных, заполнивших площадку для игр. Под самыми окнами детсада младшая группа оседлала карусели. По ледяному кругу скользили длинные сани, запряженные тройкой буйногривых коней, за санями — автобус, красный, с прозрачной крышей, за ним — самолет, за самолетом — космический корабль. Из лошадиных ноздрей вырывались клубы пара, автобус урчал и пыхал сизым дымком из глушителя, в соплах турбин самолета вспыхивали лампочки, словно там бушевало настоящее пламя, а космический корабль шевелил усами антенн, поворачивая их время от времени влево-вправо.
Каруселью управлял Заяц Младший. Стоя в центре круга, он то пускал ее — всякий раз под новую музыку, то останавливал, и тогда ребятишки вылезали из удобных креслиц, соскакивали на снег и бежали меняться местами — с криком, шумом и спорами: каждому непременно хотелось посидеть на месте кучера или за рулем автобуса, в кабине летчика или за пультом командира космического корабля.
В дальнем — налево — углу площадки средняя группа каталась на санках с ледяной горки и лепила снежную бабу. Днем потеплело, снег стал податливым, баба быстро росла и толстела.
Старшим был отведен другой угол; их горка, более высокая и крутая, сейчас пустовала: ребята строили крепость и готовили снежки — видно, предстояло сраженье. «Не расквасили бы опять кому-нибудь нос!»
ebooksa