Маргарита

Она дрожала, когда на улице была очень летняя погода и я стоял в одной рубашке, ощущая легкую зябь, когда она была в кожаной куртке и ее трясло так, как будто она провела целый день на улице без еды и воды. Мы молча стояли, обнимая друг друга. Я был зол на самого себя, винил себя, как будто это я виноват в ее слезах, а еще винил за то, что не способен сделать ровным счетом ничего. Она продолжала мочить мою белую рубашку, я чувствовал мокрое, такое холодное и одновременно горячее нарастающее пятно.

– Ты пил?

Совсем не радостно и с полным упадком настроения я ответил, словно обрезая собственную речь:

– Да.

– Много?

– Достаточно.

– Жаль.

– Что это значит?

– Нет. Ничего. – После паузы, она продолжила: – Отлично выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже. – Тяжело выдохнув: – Прекрасно, как и всегда.

Она усмехнулась и отхлынула от меня.

– Ой, блин! – Ее реакция заставила посмотреть на себя, где я обнаружил мокрый отпечаток и разводы туши.

– Неудивительно.

– Давай ты мне ее дашь, я постараюсь выстирать это.

– Не стоит, я сам справлюсь.

У нее красные глаза, видимо, уже не первый час льет слезы, не зная почему. Подозреваю, что она еще любит, но быть с этим человеком больше не может, а я сейчас, как таблетка обезболивающего, готов вырваться в любую минуту, чтобы уделить какое-то время, несмотря ни на что. Она это понимает, понимаю и я, от этого и тошно.

– Давай мы увидимся позже?

– Правда?

Инициатива с ее стороны была нова для моего сознания.

– Да, сейчас я ужасно себя чувствую, мне нужно домой.