Смельчаков невесело усмехнулся, и пожал плечами, будто сомневался в правильности решения.
– Да нет. Тут всё объяснимо как раз. Сын ваш впервые, я надеюсь, в таком участвовал?
– Да. И в последний раз! Это даже не обсуждается. – Он помолчал, молчала и Лера, теперь, в противовес страху увидеть Игоря, испытывая желание оказаться с ним рядом как можно скорее. Он бросился сегодня защищать её, не думая о том, что может пострадать. Такое были способны сделать только те, кто любит. Как её мама. И вот теперь – Макаров.
– Валентин Николаевич, вы извините, я к Игорю пойду. – Она вскочила с места, торопливо сделала несколько шагов к двери палаты. Приостановилась в нерешительности и обернулась, когда услышала оклик полковника.
– Лер!
– Да?
– У тебя… или у вас какие планы с Игорем на дальнейшее?
– Мы ничего не обсуждали. Вообще. Жили одним днём. Но теперь, наверное, несколько лет у нас в запасе есть?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… до того момента, как Сергеев выйдет из тюрьмы снова.
– Он был застрелен при попытке к бегству во время задержания, Лера. – Голос Смельчакова, тихий, но показавшийся оглушающим, разнёсся по коридору больницы. Полковник цедил каждое слово, будто сваи железные вбивал, и у Леры сердце зашлось в быстром беге, грохотом отдаваясь в ушах. Она ещё не поняла того, что он ей сказал, но почувствовала такое облегчение, что едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. – Иди к Игорю, – добавил Смельчаков, и Лера, улыбнувшись, отвернулась и толкнула перед собой безликую светлую дверь.
Макаров безмятежно спал, укрытый простынёй до самого подбородка. Грудь медленно поднималась и опускалась в такт его ровному дыханию, и Лера почувствовала, как страх постепенно исчезает, а сердце перестаёт отбивать рваный ритм, успокаиваясь. Она осмотрелась в поисках стула или чего-то подобного, и, не найдя, подошла к постели Игоря и устроилась на самом краешке, сложив руки на коленях, будто прилежная ученица. Им с Макаровым предстояло очень много всего обсудить, но Лере хотелось сказать ему ещё больше. Они обговаривали всё случившееся урывками, то делая акценты на самом главном, то умалчивая о том, о чём действительно бы стоило поговорить. И в сети были друг для друга гораздо более близкими людьми, чем в реальности. Или так ей только казалось?
– Знаешь, я так часто на тебя злилась, что сейчас, когда с тобой случилось всё это по моей вине, мне кажется, я сама накликала на тебя эту беду. Как будто ты расплачиваешься за то, что совершил, но за что я тебя давно уже простила. – Лера шмыгнула носом и стёрла с лица бегущие по щекам дорожки слёз. Макаров же спит, а значит, не увидит её такой. Некрасивой. – Сначала эта Алла… Господи, как же я её ненавидела! И как старалась ей понравиться ради тебя. Глупая была. Потом то, что ты так быстро ей поверил… Я когда вас вместе увидела в постели… До сих пор картина та перед глазами стоит. Убить тебя готова была. А потом мы расстались, и я вроде даже тебя забыла. По крайней мере, удалось соврать себе, что ты мне безразличен. Но нет… Ты был прав – за ТТ мог скрываться только ты, потому что чувства, которые ты вызвал во мне так быстро и бесповоротно, они могли принадлежать только тебе. Я рада, что у нас было всё это… общение в сети. Там мы были совсем другими, настоящими, но в то же время, как будто и не мы. И сегодня, когда ты бросился меня спасать, наверное, только тогда я поняла, что всё было неслучайно. Всегда, с самого нашего знакомства. Даже не со знакомства, а с того момента, когда я услышала те слова, что до сих пор помню: «Новенькая к Макарову приземлилась». Даже тогда, мне кажется, я уже тебя любила. И сейчас люблю ещё сильнее, чем когда бы то ни было.
– Повтори.
– Что?
– Повтори, что сказала.
– Ах, ты! Ты всё слышал, и даже виду не подал?
– Не всё. – Игорь открыл глаза, и на его усталом лице появилась улыбка, когда он заметил, как Лера поспешно стирает слёзы с заплаканного лица. – Да красивая ты у меня, красивая. И я действительно не расслышал, что ты там последнее сказала?
– Ну, уж нет! Хватит врать, Макаров!
– Эй! Я тут лежу, между прочим, совершенно больной, как рыцарь после дуэли. А ты меня ещё и в лжи обвиняешь?