– Вот черт, ущипните меня, чито это чичас было? – мои персы – и Анаксимандр едва шеи не свернули.
– Для больного с тяжелым недугом он шустро бегает!
– Ымбечиле…
– Что?
– Да так, вдруг не к месту всплывает румынская лексика. Дурак, говорю.
– Ах, вы разве не поняли? – устало вздохнула Аиша. – Отставной министр просто повел себя как обычно: как перебежчик.
Аиша с Арсением пошли сидеть в зал ожидания, пить кофе и дремать на неудобных пластиковых креслах, пока Шур разбирался с авто и таможенниками. На граммофоне играло нечто вроде "в тот вечер голубой простились мы с тобой моя рука твоей коснулась как жаль то время не вернулось". (слова безжалостно перевраны)
Все вещи насмерть пропахли табаком, костром, всеми теми запахами бесприютных скитальцев.
Шесть часов героического ожидания.
– Если бы этот умный-умный, но такой дурак, Барсик, взял с собой одну пилюлю, то есть одну дозу, он еще мог убедить, что это не контрабанда. Но две?.. Да, он сам заявил и сдал, не дожидаясь, когда это обнаружит пограничная служебная собака. Это, типа, облегчает меру.
– Нет, ребята, я не хочу повторять подвиг Сноудэна. Сколько можно торчать не пойми где, ни туда ни сюда, в зоне таможенного контроля, на ничей земле? И что меня поражает, нет, я решительно не понимаю, как этот подлец так ловко проскочил?! И ведь не позвонишь ему, вон, запрещено. Положим, меня остановили из-за машины и советского паспорта. Арсен своё спортивное ружье декларировал, броню и про пилюли сочинение писал. А с тобою-то что за камень преткновения?
– Вы же на меня козла повесили.
– Что?
– Ну я его хозяйка получается, а ввоз животных, мясных там или молочных, живых или нет, – просто ЧП.
– Ну, разрешили?
– Да.
– Я знаю, что скажет Ксафа: я с козлом в Питег не поеду.
6.3 Ода шнуркам
(и да, мы увы, давно и безнадежно барочны)
О, вы, прекрасные шнурки