Кармилла

Мы вступили под сводчатую арку церковных дверей – ибо это величественное готическое сооружение было скорее церковью, чем часовней.

– Мой земной путь скоро подойдет к концу, – сказал генерал. – За эти годы я обязан завершить свою последнюю миссию: обрушить возмездие на голову врага рода человеческого. Господь да не оставит меня.

– Возмездие? – изумленно переспросил отец.

– Я обезглавлю это исчадие ада, – яростно сверкнул глазами генерал. Он топнул ногой – готические своды отозвались гулким стоном – и потряс кулаком над головой, словно вздымая карающий меч.

– Что? – потрясенно воскликнул отец.

– Отрублю ей голову.

– Отрубите голову!

– Так точно, рассеку эту смертоносную глотку топором, саблей – всем, чем угодно, – прорычал генерал, дрожа от ярости. Справившись с собой, он шагнул вперед. – Ваша дочь утомилась; сядьте на эту скамью, а я завершу мой печальный рассказ.

Я с удовольствием присела на квадратный брус, а генерал подозвал дровосека. Старик обрубал сучья деревьев, нависавших над древними стенами; опустив топор, он приблизился.

Сам он не смог ничего сообщить об этих развалинах; но, по его словам, в доме священника, милях в двух отсюда, живет здешний лесничий – он-то знает все о семье Карнштайн и может рассказать историю каждого камешка. За небольшое вознаграждение дровосек вызвался, если мы одолжим ему лошадь, через полчаса доставить лесничего сюда.

– Давно ли вы работаете в этом лесу? – спросил отец.

– Сколько себя помню, – отвечал старик на местном наречии, – я под началом лесничего расчищаю этот лес. И отец мой, и дед, и все мои предки были лесорубами. Я могу показать каждый дом в деревне – мы все родом отсюда.

– А как случилось, что деревня опустела? – спросил генерал.

– Призраки замучили, сэр. Сельчане выследили их до самых могил, опознали и уничтожили, как полагается: отрубили головы, вогнали в сердце осиновый кол и сожгли на костре. Но прежде вурдалаки многих людей жизни лишили.

Все было сделано, как велит закон, – продолжал старик. – Вскрыли могилы на здешнем кладбище и порешили не один десяток вампиров. Но и тогда деревня не обрела покоя. Как-то раз проезжал мимо моравский дворянин, человек в таких делах сведущий – в наших краях многие понимают толк в нечистой силе. Он услыхал, что с нами творится, и предложил избавить деревню от напасти. Вот что он сделал: как-то раз в полнолуние, сразу после заката, взобрался на колокольню и с высоты осмотрел кладбище. Вот оно, видно из окна. Вдруг он видит: встает из могилы вампир, расстилает саван и летит в деревню пить кровь мирных поселян.

Храбрец спустился с колокольни, схватил льняной саван вампира и унес на верхушку башни. Вампир вернулся с охоты, не нашел савана и принялся озираться; потом заметил на колокольне нашего моравца да как завизжит! Барин же помахал ему: поднимись, мол, и забери свои одежды. Вампир и полез на колокольню. Едва он добрался до зубцов, как барин взмахнул саблей, раскроил ему череп надвое и сбросил на каменные плиты, потом спустился по винтовой лестнице и отрубил чудищу голову. На другой день сельчане, как водится, воткнули вампиру в сердце осиновый кол и сожгли на костре.

Тогдашний глава рода поручил этому моравцу сровнять с землей могилу Миркаллы, графини Карнштайн, что он и сделал, да так успешно, что вскоре все позабыли, где ее искать.

– Вы можете показать, где она находилась раньше? – с жаром спросил генерал.

Лесник покачал головой.

– Ни одна живая душа этого не помнит, – сказал он. – Кроме того, говорят, тело ее достали из могилы и куда-то увезли. Но и этого никто не знает наверняка.