Секретарша

Скуля, спросил Дориан. Он уже понял, что Аня обладала магией. Вся семья де Холл обладала ей. Так ее отец читал мысли. Поэтому ее брат так любил ездить в экзотические страны. Он общался там с колдунами и шаманами, попутно пытаясь научиться новому.

– Отпустите меня сейчас же или Вы не доживете до рассвета!

Дориан перекатился вплотную к кровати и спрятался от ее глаз.

– Чтобы меня калечить, тебе нужно меня видеть. Я правильно понял?

Аня запустила в его сторону горшком с геранью, что находился на подоконнике. Но, судя по звуку, Дориан успел увернуться. Горшок разбился о ножку кровати.

– Я могу ориентироваться по звуку!

– Пока получается не очень.

Констатировал факт Дориан. Аня издала звук, похожий на рык. Собрав последние силы, она уставилась на наручники. Она стала пытаться силой мысли разогнуть металл. Но он был слишком крепким для нее. Тогда она, уже изрядно выбившись из сил, решила попробовать прокусить кожу на наручниках и порвать их. Дориан к этому моменту успел незаметно переползти на другую сторону кровати. Увидев, чем занимается Аня, он, недолго думая, снял с себя галстук. Его нога уже стала болеть меньше, и он смог совершить рывок и быстро встать. Он с силой отодвинул голову Ани от наручников и сделал из своего галстука импровизированный кляп.

– Не надо это есть. Если ты голодная, у меня есть нормальная еда. И я ее сейчас приготовлю. А ты будешь смирной и хорошей, потому что иначе останешься без обеда. Понятно?

Глаза Ани пылали ненавистью и усталостью. Ее молчание он воспринял как согласие. Очень удобно трактовать молчание данным образом, если только что надел девушке кляп. Прихрамывая, Дориан направился на кухню. К сожалению, это был домик-студия, состоящий практически из одной комнаты. Потому кухня в нем неплохо просматривалась. Тем не менее, Дориан, на свой страх и риск, медленно и тяжело похромал до плиты. С ним пока ничего не случилось. Он достал самый тупой нож и начал нарезать хлеб и колбасу. Он решил, что так меньше всего может пострадать. Он умел немного готовить, но любое «нормальное» блюдо требовало либо кипятка, либо горячего масла. Он же вообще не хотел даже включать плиту. Ему было до чертиков страшно. Он внезапно осознал, что этот дом был полон опасностей, о которых он раньше даже не подозревал. Но пока Аня вела себя вполне спокойно. Видимо, она действительно была голодной. Лишь когда Дориан нарезал хлеб и уже на практически нарезал колбасу, нож соскочил и порезал ему палец.

– Аня!

Сначала разозлился Дориан. Не было сомнений, что это была она. Но потом злость сменилась удивлением.

– И как это у тебя получилось, таким тупым ножом меня порезать? Лучше бы ты мне хлеб помогала резать. Я из-за того, что нож тупой, так долго мучился! И все без толку.

Он быстро промыл рану и налепил себе пластырь на палец. Потом он взял тарелку и сделал для Ани несколько бутербродов. Подойдя к постели, он поставил тарелку на прикроватный столик. Из кармана пиджака он достал ключ от наручников и небольшой шприц.

– Так, Аня, слушай меня внимательно. В этом шприце еще одна доза снотворного. Я могу его вогнать тебе прямо сейчас, и остаток дня ты больше не будешь моей проблемой. Я этого не хочу. Вместо этого, я хочу снять с твоих рук наручники, чтобы ты могла поесть, размяться и сходить в туалет. Если я почувствую, что что-то идет не так, я буду вынужден вновь усыпить тебя. Понятно?

Аня начала что-то бубнить. Дориан не смог разобрать ни слова из-за кляпа. Тогда он решил снять его. Пока он снимал его, Аня ухитрилась не слабо укусить его за палец.

– Ай! Аня, за что?

– За то, что похитили меня.

– Не похитил, а остановил и защитил от неправильных действий.

– Кто дал Вам право решать за меня, Колдман?