Секретарша

– Аня! Постой! Куда ты?!

Попытался окрикнуть ее Дориан, но Аня не реагировала.

– Теперь она свободна, забыли?

Напомнил де Холл.

– Но она может так разбиться!

Возмутился Дориан.

– Дать человеку свободу, означает дать ему право творить любые глупости.

Объяснил де Холл.

– И как Вы, как отец, можете так?

С неким укором в бездушии, спросил Дориан.

– С трудом.

Честно ответил де Холл.

– С трудом. И каждый день мне все труднее. Но, если это то, чего она хочет, я постараюсь дать ей это.

Дориан с большим недоумением посмотрел на де Холла. Внезапно он увидел в нем настоящего любящего отца. Увидев недоумение на лице Дориана, он добавил.

– Да. Представьте себе. Я люблю ее. Даже само исчадие ада может любить.

Де Холл грустно вздохнул. Только сейчас Дориан понял, что де Холл так же, как и он, любил Аню и так же, как и он, страдал от безответности. Внезапно де Холл перестал быть для него олицетворением зла. Дориан понял, что это лишь обманчивая внешняя часть. Его мир перевернулся. Он стал смотреть другими глазами на дедушку, стал видеть его изъяны. Поэтому этот день Дориан запомнил на всю жизнь.

Но времени долго придаваться разным думам, у него не было. Он должен был как можно быстрее разрешить свои проблемы, чтобы перейти в рабство к де Холлу.

Придя в тот день на работу, Дориан был серьезно удивлен. Офис был чист. Везде царил порядок. Все его работники работали как часы. В коридорах царила тишина, а в воздухе витал неприятный запах работы. О недавнем инциденте все как будто забыли. Вернее, его изо всех сил замалчивали, как будто его не было. Все благодаря лишь Матильде Гутберг. Она оказалась страшнейшей мегерой, добивающейся своей цели любой ценой. Работники стали бояться ее как огня и работали, только чтобы не попасть ей под горячую руку. Дориан был в восторге. Как только он пришел к себе в кабинет, он вызвал Матильду к себе. Она пришла к нему накрашенная и в приподнятом настроении.

– Матильда! Я просто поражен! Вы так здорово со всем справились! Вот, я Вам даже подарок привез!

Дориан подарил ей тот сарафан, что был размером больше. Она была в восторге.