Изменения в жизни брата-близнеца, Филиппа Адамсона, она вопреки всем стараниям принять так и не смогла. Теперь, когда они оба благодаря полученному наследству имели возможность купить наконец дом в понравившемся месте, вести размеренную жизнь и перестать скитаться по дешёвым пансионам, его одержимость некой Имоджен Прайс, актрисой смешанных жанров, и идеей арендовать для неё целый театр, казалась ей сродни предательству.
Ещё летом между близнецами наметилось охлаждение. Они отдалялись друг от друга медленно, но неотвратимо. Каждый из них искренне сожалел о размолвках и потере взаимопонимания, но непоправимое уже свершилось – незримая связь, благодаря которой даже в разлуке они оставались единым целым, прервалась, и в новом одиночном существовании Оливия против собственной воли отчаянно тосковала по брату.
В августе, несмотря на все призывы сестры внять здравому смыслу и оставить пустую затею, которая может лишить его последних сбережений, Филипп окончательно решил посвятить себя драматургии и стать антрепренёром труппы странствующих артистов. Это поставило точку в спорах между близнецами. Поддавшись чарам обворожительной Имоджен Прайс, Филипп с головой погрузился в новую жизнь, а Оливия из гордости запретила себе приезжать на Гроув-Лейн.
Близнецы, которые раньше с трудом переносили расставание длиной даже в пару дней, теперь получали друг от друга редкие письма, тон которых был прохладен и преувеличенно любезен. Каждый ждал от другого капитуляции, и каждый собирался держать оборону до последнего. Затянувшаяся ссора разбивала Оливии сердце, но свойственное ей упрямство не позволяло пойти на попятную. Решимость Филиппа отстаивать свои убеждения и право поступать по-своему была также непоколебима.
Неизвестно, во что бы превратилось это противостояние между близнецами, если бы не письмо, которое доставили с вечерней почтой. Оливия вынула его из почтового ящика вместе со счетами от бакалейщика и, как только по надписи на конверте она узнала неряшливый почерк брата, сердце её забилось быстрее.
Сама не зная, что ожидает в нём найти, Оливия, которая только что вернулась с прогулки и успела не на шутку продрогнуть, бросила покупки на стол, включила плиту, так как в квартире было зябко, присела на низкую кухонную скамеечку и торопливо вскрыла конверт.
Оливия нахмурилась. Кружить вокруг да около было не в характере Филиппа. Обычно его письма больше походили на телеграммы.
Дальше между строк была втиснута фраза, явно написанная позже:
Оливия ухмыльнулась и продолжила чтение.
Вместо подписи в конце письма была наспех изображена долговязая женская фигура в фартуке с оборками, остроносых туфлях на кривых каблуках и с большущей бородавкой на кончике длинного носа. Оливия догадалась, что карикатура изображает хозяйку пансиона, и хмыкнула.
Она отложила письмо и выключила плиту. От сухого воздуха у неё резко разболелась голова.
Сумбурное послание Филиппа, в котором не было ни одного упоминания об Имоджен. Вопросы невпопад. Что-то произошло там, на Гроув-Лейн, и ей стало ясно, что письмо брата на самом деле было не чем иным, как отчаянной просьбой о помощи.
Глава четвёртая, в которой Оливия Адамсон прибывает в пансион на Камберуэлл-Гроув и получает от брата предложение, которое ей категорически не нравится
Миссис Сиверли, женщина немолодая и в высшей степени добропорядочная, с раннего утра была на ногах. Как всегда по понедельникам, впереди предстояла масса хозяйственных хлопот: отправить постельное бельё в стирку, предварительно обновив на нём метки, пересчитать полученные от прачки наволочки и простыни, заставить горничную хорошенько начистить серебро и сбить лёд с каменного крыльца, заказать провизию на всю неделю и оплатить счета бакалейщика и мясника – да мало ли дел найдётся у хозяйки пансиона?