Ложь, которую ты плетешь

Лука следит за каждым моим движением, пока я снова сворачиваюсь калачиком на кровати.

Я не смотрю на него, но чувствую его взгляд и его беспокойство.

— У блондинки в комнате был виски, — говорит Леон, возвращаясь с бутылкой.

— Элла, — говорю я, хотя мой голос слаб. — Ее зовут Элла. Это с ней ты танцевал на вечеринке.

— Да, да, та самая. Вот, — произносит он, передавая бутылку.

Открутив крышку, я подношу бутылку к губам и делаю большой глоток.

Матрас на кровати прогибается, когда Лука садится рядом со мной, а Леон усаживается на стул напротив меня.

Виски обжигает горло до тех пор, пока не начинает согревать желудок. Это более чем приветствуется, но едва ли снимает напряжение.

Образ опустошенного лица Кейна, когда я призналась, что на самом деле произошло после вечеринки Скай восемнадцать месяцев назад, преследует меня. Причина, по которой моя жизнь рухнула, и я оказалась здесь, а не в Колумбии.

— Ладно, я понимаю, что ты, вероятно, не хочешь сейчас говорить. И если просто хочешь посидеть здесь в тишине, то мы можем делать это так долго, как тебе нужно, но… — Я смотрю во взволнованные зеленые глаза Луки. — Он причинил тебе боль? Типа... ударил тебя? — Его челюсть сжимается, пока парень ждет ответ на свой вопрос.

— Нет, — шепчу я. Все отметины и синяки на моем теле появились более чем по обоюдному согласию. — Не физически.

— Что он сделал, Лет? — спрашивает Леон, заработав предупреждающее рычание от Луки, у которого на удивление сейчас немного больше терпения.

— Н-ничего, — признаюсь я, уткнувшись лбом в колени, вспоминая минуты перед тем, как он покинул мою комнату.

— Но…

— Есть вещи, о которых он... о которых никто не знает. — Я вздрагиваю, потому что ненавижу признаваться, что у меня есть от них секреты.

— Ладно.

— Боже, это такой беспорядок. Я даже не знаю, с чего начать.

— С начала, — настаивает Лука.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, хотя не совсем уверена, что именно собиралась сказать, когда дверь в мою комнату снова распахивается.

Мы втроем поднимаем глаза и видим стоящего там Зейна. Его глаза широко раскрыты, а грудь вздымается, как будто он только что пробежал через кампус, чтобы попасть сюда.