Из зеркала в ванной на меня смотрит замученный зверек с землистой от страха кожей, но даже эта унылая оболочка не отражает и десятой доли отчаяния, которое медленно сгущается в груди колючим комком цемента.
Наспех умывшись и собрав волосы, я еще раз проверяю карман униформы — флакон на месте.
Только бы получилось! Торговаться с совестью я буду потом, когда все закончится. Сейчас важно лишь избавиться от Рида. И больше никогда, ни при каких обстоятельствах, не возвращаться в Вегас.
Звонок стационарного телефона режет тишину как острый нож масло.
— Будь готова через пять минут, — предупреждает Дейдра.
Выкатив тележку из номера, я толкаю ее перед собой заледеневшими пальцами. В коридоре пусто, но я пугаюсь даже собственной тени. Акустика усиливает едва слышный скрип колес, и, кажется, что на шум вот-вот высунутся возмущенные проживающие.
Почему на этаже нет других горничных? Неужели им заплатили, чтобы у меня была возможность пробраться в люкс без свидетелей?
Возясь с неповоротливой тележкой, я то и дело трусливо оборачиваюсь к лифтам. Меня не отпускает предчувствие беды, пугающее сильнее угроз Рида.
Беги, Китти-котенок, беги! Беги, пока можешь.
От каждого шага скручивает живот.
Вдруг меня схватят? И что я тогда скажу полиции?
Магнитная карточка срабатывает со второго раза, и за эти две секунды сердце успевает замереть и затрепыхаться вновь с удвоенной силой. Шум воды слышен от двери — сенатор верен расписанию. Прошмыгнув к тумбочке со стаканом, я рывком вытаскиваю флакон, но плотно прилегающая крышкаупрямится, вынуждая чертыхаться.
Ну же! Я не могу торчать здесь весь день.
Звук душа внезапно затихает. Рискуя сломать ноготь, я сдираю заевший пластик и вытягиваю руку над стаканом.
Раз.
Первая капля образует круг на поверхности воды. За стеной сенатор прочищает горло.
Два.
К кашлю добавляется старческое шарканье ног.
Три.
Скрипнув дверью, сенатор выходит из ванной в отельном халате и тапочках.