- Судя по всему, ужинали двое.
- Возможно, Катрина с матерью, - высказал предположение инспектор Каркл. Розниек пожал плечами.
- Непохоже. Во всяком случае, в комнате находилось не два человека, а больше, и характерно, что никто из них не оказал помощи старухе. Никто не вызвал врача.
Каркл надвинул фуражку на лоб.
- О смерти старой Каролины тоже никто из них не сообщил.
- Значит, окно было раскрыто? - на всякий случай переспросил Розниек.
- Раскрыто! - подтвердил Каркл.
- Тогда поглядите вместе со Стабинем, нет ли чего интересного на дворе, а я пока займусь протоколом.
Розниек о чем-то задумался, затем встал, подошел еще раз к комоду, раскрыл пыльный альбом и стал внимательно рассматривать пожелтевшие фотографии. Почтальон со свойственным пожилым людям любопытством присоединился к нему.
Вот пышнотелая девица с густыми бровями и энергичными чертами лица в подвенечном наряде. Рядом полный невысокий жених. Вот она же с маленькой девчушкой на руках.
- Наверно, это Каролина Упениеце с дочкой Катриной, - предположил старик. - Вот конфирмация, а тут чьи-то похороны.
- Скажите, пожалуйста, - обратился Розниек к почтальону, - Упениеце получала письма?
Взгляд старика беспокойно скользнул с фотографий на следователя.
- Нет, - ответил он, - только газету и кое-какие журналы.
В окне появилась голова Улдиса Стабиня.
- Подойди-ка, Валдис, взгляни! - позвал он. - Тут какой-то спортсмен выпрыгнул из окна, оставив на память свою визитную карточку.
Розниек сунул альбом инспектору Карклу и быстро подошел к окну.
IV
Ошинь, ветеринарный фельдшер колхоза «Карогс», проснулся и сел в постели столь резко, что пружины протестующе заскрежетали.
Из кухни через открытую дверь доносился перестук посуды. Это сестра Ошиня - Вилма - таким способом извещала брата, что завтрак готов и пора вставать. Упаси ее бог это сделать словесно! У брата слабые нервы, но зато крепкий кулак. Потеряв ногу, Ошинь считал себя неудачником. Так и не сбылись его мечты о карьере офицера «третьего рейха». Интендантское училище было расформировано сразу же после разгрома под Сталинградом, и курсантов всех до одного отправили на фронт. Полгода провалявшись по госпиталям, Ошинь попал на курсы ветеринарных фельдшеров. По окончании был направлен на работу в армейскую конюшню.